– Кинки, – сообщает мистер Гаррет, кивая в сторону спальни.
Я вхожу.
Кинки мертв. Достаточно одного взгляда, чтобы это понять. Глаза-щелочки приоткрыты на четверть дюйма. Достаточно мирная картина, как будто парень спал, и его вовремя заморозили. Он похож на восковую фигуру или на вырезанного из дерева Христа на кресте: руки раскинуты, голова слегка наклонена. Кровь отлила от лица, отчего черная кожа обретает пепельный оттенок. Губы уже посинели. Тело лежит на ветхом матрасе, наполовину его прикрывает грязное, замызганное одеяло. На полу валяются свечка, ложка, бутылка воды, зажигалка «Бик», пустой пузырек и обертка из фольги, а также крошечный шприц с мелкими пятнышками крови. На матрасе под трупом следы кала и мочи.
– Ничего не трогай. Вообще не вынимай руки из карманов. Погаси искушение, – шепчет мне Коуди.
– Вот не повезло бедолаге, – качает головой Морти.
– Да, такого конца и врагу не пожелаешь. Слушайте, тут просочилась информация, что парню вроде кто-то дал две «штуки» наличными, чтобы тот отступился от девчонки, – сообщает Коуди.
– А он спустил все на «герыч», – заключает Морт, прикрывая нос шелковым пурпурным носовым платком.
– И еще на «кристаллы». И про соседей не забыл. Угостил всех. Парень ведь только-только из клиники. Наверное, у него была чистая кровь. И вот так вот вдруг сорваться… Вернуться к тому, с чего начинал…
Коуди умолкает. Тут не нужно лишних слов. Тело Кинки говорит само за себя. Он поворачивается ко мне.
– Стал бы Джимми давать ему два «штукаря» от имени ее папаши?
– Кто его знает, Коуди. Думаю, нам стоит убраться отсюда.
Кинки накупил новой одежды: пару свитеров и спортивные штаны. На одном свитере до сих пор красуется магазинная этикетка. Пару белых кроссовок «Рибок», только что вынутых из коробки, Кинки аккуратно поставил в ногах. Готовился, наверное, сразу же надеть обновку после пробуждения. Он завязал бантиком шнурки, словно хотел любоваться ими, отходя ко сну. Коробка бережно сложена в углу комнаты, как будто парень собирался ее сохранить.
– У этих… у этой шайки на руках было восемьсот фунтов, когда мы сюда нагрянули.
– Пускай оставят их себе, – говорит Морти. – Это же не наши бабки.
– А как вы его обнаружили? – спрашиваю я, кивая в сторону трупа.
– В общем-то, легко. Нам немного повезло. Поспрашивали, пустили в ход твои денежки и получили адресок. Вернувшись с двумя «штуками» на руках, парень не очень-то старался не засветиться. Здесь это большие деньги.
Ребята вроде Кинки не открывают сберегательных счетов и не назначают себе еженедельных пособий. Они одним махом спускают все бабки, потому что где-то в глубине души считают себя недостойными денег. Деньги для них – всего лишь средство достижения цели, а целью является забвение. И теперь Кинки достиг окончательного забвения.