– Клянусь Аллахом, нет! Конечно, я проник во двор и осмотрел то, что осталось от дома. Поверь, сказать что-то определенное очень трудно. Разрушения самые обыкновенные, они вполне могли произойти от взрыва газа. Не понимаю, как Фарух мог такое допустить. Клянусь, я обшарил все, но не нашел даже стреляной гильзы.
– Это говорит лишь о том, что австрийская полиция умеет работать на месте происшествия, – вставил одноглазый.
– Да, клянусь Аллахом, наконец-то научились! – горячо воскликнул Гамид. – Но нам от этого, как ты понимаешь, не легче, поскольку делиться с нами результатами своей работы они вряд ли станут.
– Это так. А что говорят наши люди в городе? Ну же, Гамид! Неужто Аллах даровал тебе язык только затем, чтобы тебя за него тянули?!
Гамид пожал мощными плечами.
– В этом городишке никогда не было много наших, – с отвращением сообщил он. – А те, что есть, ничего не знают. Был взрыв. Поздно вечером, почти ночью. Был большой пожар. Пожарным было трудно подъехать... Потом пламя потушили – вернее, как я понимаю, оно само погасло, но пожарники приписали это себе. Наши люди видели издалека, как полиция загружала в фургон какие-то пластиковые мешки, похожие на те, в которых перевозят трупы, но сколько их было и что находилось внутри, никто не знает. С тех пор ни Халида, ни Фаруха, ни кого-либо из охраны никто не видел. На связь они не выходили. Зная аль-Фаттаха, я могу предположить, что он столкнулся с какой-то серьезной проблемой и увез Халида, инсценировав свою гибель. По крайней мере, это выглядит более правдоподобно, чем какой-то дурацкий взрыв бытового газа.
– Это выглядит более утешительно, – поправил его одноглазый. – Что же до правдоподобия...
В дверь кабинета постучали, и сразу же, не дожидаясь ответа, в нее бочком вдвинулся дворецкий Саймон, нагруженный серебряным подносом с чаем и всем прочим, что, по мнению британцев, должно сопутствовать чаепитию. Собеседники, хоть и говорили по-арабски, предпочли замолчать, дав старику возможность сервировать стол. Дворецкий подвергся многократной перекрестной проверке на предмет сотрудничества со спецслужбами. Проверка не выявила ничего подозрительного, но вероятность того, что Саймон владеет арабским и старательно стенографирует все подслушанные в доме разговоры, все равно нельзя было сбрасывать со счетов.
– Что же до правдоподобия, – продолжал одноглазый, когда англичанин, слегка согнувшись в величественном полупоклоне, убрался наконец из кабинета, – то это станет ясно только после того, как Халид даст о себе знать. Или не даст.