– Несколько лет назад я делал в Аризоне передачу о споре за землю, принадлежащую племенам навахо и хопи, – сказал он, продолжая вести машину по грязной извилистой дороге.
– Знаю, я видела ее. – По правде говоря, Эланна не пропускала ни один из его репортажей.
Вот как, она смотрит его передачи... Ну что ж, это приятно.
– Тогда ты, наверно, помнишь, как старейшина хопи сказал, что на самом деле ни один человек не может владеть землей как собственностью. Мы просто получаем ее взаймы у богов. И у будущих поколений.
Она и вправду помнила. Тогда она нашла такой принцип веры достойным восхищения. Но, увы, есть законы о нарушении частной собственности на землю, и они основываются совсем на других принципах.
– Но все же...
– Элли, не беспокойся. – Он провел рукой по ее каштановым волосам, длинным и прямым, как струи дождя. – Нас не арестуют и не бросят в каталажку. Я знаком с владельцем этой собственности.
Сказано было явно с юмором.
– Ты смеешься надо мной?
– Ни в коем случае, – горячо возразил он, свернул на обочину дороги, затормозил и повернулся к ней. Неторопливая рука ласково скользнула по ее щеке. – Ты такое сделала со мной, душа моя, что туг не до смеха.
Она ждала, сердце колотилось едва ли не в горле, а он медленно, нестерпимо медленно склонялся над ней. «Элли», – прошептали его губы, прижавшись к мягкому полураскрытому рту. Его пальцы нежно гладили волосы и шею – так тонкий шелк ласкающе скользит по голому телу... Она чувствовала его теплое дыхание на своей коже. Его губы с томительной неспешностью поднялись к вискам, коснулись век, мочек ушей.
– Элли, ты хоть представляешь, как сильно я хочу тебя?
Его рот снова завладел ее губами, и она успела лишь коротко выдохнуть:
– О да...
Его губы легко покусывали ее нижнюю губу. Она задохнулась от накрывшей ее жаркой волны и прерывисто прошептала:
– Я тоже тебя хочу. Я люблю тебя, Митч. ЛЮБОВЬ. Хотя Митч всегда считал себя человеком бесстрашным, он долгие годы убегал от этого слова, считая его неподъемным грузом, который в конце концов придавит его, помешает работе. То есть жизни. Но сейчас Митч решил, что ради таких нежных слов и жизни не жалко.
Она припала к нему, и тепло ее груди, проникшее сквозь рубашку, вызвало в нем жгучее желание. Хотя Митч был близок к тому, чтобы посадить ее на колени и прямо здесь, в машине, овладеть ею, ему удалось обуздать себя. Ведь он привез ее сюда, чтобы создать воспоминание. Красивое чувственное воспоминание, которое они бы пронесли через всю оставшуюся жизнь. Он не хотел первый раз любить ее на сиденье машины, будто какой-то одержимый сексом подросток.