– Сандра!
– Что-нибудь не так?
– Все так, но вы меня поражаете. Откуда такие познания?
– Из лесу вестимо! Из Баварского Леса, от бабушки. Неужели вы думаете, в колледже декораторов Реальности можно этому обучиться? Там нас больше гоняли по маркам автомобилей и парижским модам.
Итак, я продолжаю… Стены сплошь из мозаики, а на них – портреты святых.
– Иконы, вы хотите сказать?
– Я всегда считала, что иконы – это и есть портреты святых. Разве это не одно и то же?
– Конечно, нет. Я могу вам прямо сейчас показать, в чем тут разница.
Мать Евдокия порылась в своем мешочке, достала кожаный бумажник, а из него – маленькую иконку и фотографию в прозрачном пластиковом футляре.
– Вот это икона святого мученика Иосифа Монреальского, а это – его фотография. Видите разницу?
Разница была очевидна хотя бы потому, что на фотографии живой мученик застенчиво улыбался, а представить себе улыбающегося святого на иконе у меня воображения не хватало. На иконе вокруг его головы было сияние, и все же это было лицо того же самого человека.
– Я не совсем могу объяснить разницу, но теперь я ее понимаю. А откуда у вас фотография святого?
– Сам подарил, – улыбнулась мать Евдокия. – Ну, так продолжайте, какие же иконы вы изобразили бы в храме?
– Этот ваш знакомый святой какой-то слишком добрый даже па иконе. Я говорю это не только потому, что он исцелил мою бабушку. Я представляю себе святых с жесткими проницательными глазами, которые смотрели бы со всех стен, строго следя за каждым движением монахинь, своего рода камеры Надзора.
– Ух, как страшно… Дальше?
– Вокруг храма я расположила бы в форме каре низкие каменные бараки с решетками на окнах. По звону колокола монахини выходят рядами из дверей бараков и уныло шествуют в церковь на службу, опустив головы и держа руки за спиной.
– Не слишком ли мрачно?
– Я так это себе представляю. Монахини одеты в черное, даже апостольники у них черные, а не белые, как у вас.
– Тут вы угадали, Сандра. Белые апостольники мы надеваем только летом. А вот монахинь, идущих на службу колоннами и с руками за спиной, мне как-то описывали. Правда это было очень давно.
– Значит, и это я угадала?
– В каком-то смысле. Однажды к нам приехала молоденькая девочка из Германии – это было еще до потопа. Такая рыженькая хохотушка, певунья, спортсменка-баскетболистка. Она любила кино, а в кино уже тогда именно так изображали мрачную монашескую жизнь. Вот она и приехала поглядеть, так ли это на самом деле, и стайной мыслью спасти кого-нибудь из молодых монахинь – увезти из обители.
– Ну и что же?