Вот с мягким пеньем долетают пули. Чаще, чаще…
Залегли, открыли огонь…
"Варя! Таня! Идите сюда! Где вы легли? Ну, зачем вы пошли - говорили же вам!" - слышу я сзади себя.
Во второй цепи лежат Варя и Таня в солдатских шинелях, с медицинскими сумками…
"Цепь вперед!" Поднялись. Наша артиллерия гудит, бьет прямо по виднеющимся цепям противника.
"Смотрите! смотрите! отступают!" - несется по цепи.
Видно, как маленькие фигурки бегут к станции.
Их артиллерия смолкла. Наша усиленно заревела.
"По отступающему - двенадцать!" Все затрещало. Заварилась стрельба. Чаще, чаще… Слов команды не слышно…
С правого фланга, из лощины вылетела лавой кавалерия, карьером понеслась за отступающими, блестят на солнце машущие шашки…
Мы идем быстро. Мы недалеко от станции. Впереди, перебежав полотно, бегут уже без винтовок маленькие фигурки. Пулеметчик прилег к пулемету, как застыл. Пулемет захлопал,рвется вперед. Маленькие фигурки падают, бегут, ползут, остаются на месте…
Мы на полотне. Кругом бестолково трещат выстрелы. Впереди взяли пленных. Подпор. К-ой стоит с винтовкой наперевес - перед ним молодой мальчишка кричит: "пожалейте! помилуйте!"
"А… твою мать! Куда тебе - в живот, в грудь! говори…" - бешено-зверски кричит К-ой.
"Пожалейте, дяденька!"
Ах! Ах! слышны хриплые звуки, как дрова рубят. Ах! Ах! и в такт с ними подп. К-ой ударяет штыком в грудь, в живот стоящего перед ним мальчишку…
Стоны… тело упало…
На путях около насыпи валяются убитые, недобитые, стонущие люди…
Еще поймали. И опять просит пощады. И опять зверские крики.
"Беги… твою мать!" Он не бежит, хватается за винтовку, он знает это "беги"…
"Беги… а то!"-штык около его тела,-инстинктивно отскакивает, бежит, оглядываясь назад, и кричит диким голосом. А по нему трещат выстрелы из десятка винтовок, мимо, мимо, мимо… Он бежит… Крик. Упал, попробовал встать, упал и пополз торопливо, как кошка.
"Уйдет!" - кричит кто-то, и подпор. Г-н бежит к нему с насыпи.
"Я раненый! раненый!"-дико кричит ползущий, а Г-н в упор стреляет ему в голову. Из головы что-то летит высоко, высоко во все стороны…
"Смотри, самые трусы в бою, самые звери после боя",- говорит мой товарищ.
В Выселках на небольшой площади шумно галдят столпившиеся войска. Все толкаясь лезут что-то смотреть в центре.
"Пленных комиссаров видали?" - бросает проходящий офицер.
В центре круга наших солдат и офицеров стоят два человека, полувоенно, полуштатски одетые. Оба лет под сорок, оба типичные солдаты-комитетчики, у обоих растерянный, ничего не понимающий вид, как будто не слышат они ни угроз, ни ругательств.