Привезли раненую сестру, большевистскую. Положили на крыльце. Красивая девушка с распущенными, подстриженными волосами. Она ранена в таз. Сильно мучается. За ней ухаживают наши сестры. От нее узнали, что в Екатеринодаре женщины и девушки пошли в бой, желая помогать всем раненым. И наши видали, как эта девушка была ранена, перевязывая в окопе и большевиков и добровольцев.
Опять вечером тихая великопостная служба. Опять тихо читает Евангелие старенький священник, а церковь вздрагивает от залпов артиллерии… Все молятся, может быть, как никогда.
31 марта. Пятый день беспрерывного гула, треска, взрывов.
Потери добровольцев стали громадны. Снарядов нет. Обоз раненых удвоился. Под Екатеринодаром легли тысячи. Мобилизованные казаки сражаются плохо, нехотя. А сопротивление большевиков превосходит всякие ожидания. Сделанные ими укрепления - сильны. Их артиллерия засыпает тяжелыми снарядами. Они бьются за каждый шаг, отвечая на атаки контратаками…
Добровольцы охватили город кольцом, оставив большевикам лишь узкий проход. Но теперь, на пятый день боя, кольцо добровольцев охватывается наступающими с разных сторон войсками большевиков, спешащими на выручку Екатеринодара.
Бой с фронта. Бой с тыла.
Каждый час несет громадные потери. Подкреплений ждать неоткуда. Положение добровольцев грозит катастрофой.
Яркое солнце. Веселое утро. Но сегодня все особенно тревожны. Что-то носится неприятное, страшное. Как будто каждый что-то скрывает…
Знакомый текинец понес из церкви аналой… Подходит бледный, взволнованный капитан Ростомов. "Ты ничего не знаешь?" - "Нет. Что?" - "Корнилов убит,- глухо говорит он,- но, ради Бога, никому не говори, просят скрывать…"
Куда-то оборвалось, покатилось сердце, отлила кровь от головы. Нельзя поверить!…
Около церкви, возле маленькой хаты - текинский караул. Входят и выходят немногие фигуры. В хате в простом гробу лежит бледный труп Л. Г. Корнилова. Кругом немного людей…
"Лавр Георгиевич! Лавр Георгиевич!" - грузно упав на колено, рыдает Родзянко. Плачут немногие раненые, часовые-текинцы. Вдали грохочут, гремят раскаты артиллерии, стучат пулеметы…
На улице - адъютант Корнилова подпоручик Долинский - "Виктор Иванович! Скажите… когда же это?… как?…" Он рассказывает: "Вы знаете - штаб был в хате на открытом поле. Уж несколько дней они вели пристрелку, и довольно удачно… Мы говорили генералу. Он не обращал никакого внимания… "Хорошо, после". Последний день кругом все изрыли снарядами… поняли, что здесь штаб, подъезжают ведь конные, с донесениями, толпятся люди. Ну, вот один из таких снарядов и ударил прямо в хату, в комнату, где был генерал. Его отбросило об печь. Переломило ногу, руку. Мы с Хаджиевым вынесли на воздух. Но ничего уж сделать нельзя было. Умер, ни слова не сказал, только стонал…"