– И что теперь?
– Едем к центру города. Если повезет – встретим ночную стражу и спросим. Нет – так вломимся прямо в ратушу, наверняка там есть сторож.
– В ратушу? Посередь ночи?
– А что такого? Мы иностранцы, и не обязаны знать местных обычаев.
– Пожалуй, верно, – с неохотой согласился он.
И мы двинулись из тьмы во тьму. Лошади фыркали. После теплого вечера дождливая ночь пришлась им не по нраву.
Гверн выехал вперед. Я не препятствовала ему. В Шерамуре я раньше не бывала, но не сомневалась, что тут города строят по тому же принципу, что и в империи. Если двигаться от окраины к центру, неминуемо попадешь на рыночную площадь и к ратуше. Если, конечно, по пути не утонешь в грязи и не нападут грабители. Грязь в Мове-сюр-Орер наличествовала в допустимых для верховых нормах. А вот грабители были вполне вероятны. Отец Батискаф рассказывал нам, что ночная стража в шерамурских городах повсеместно набирается из законопослушных буржуа. А такие в темные переулки предпочитают не соваться. Поэтому Гверн и подался вперед. Чудак-человек, думал, это он меня защищает. Он все жил своими военными понятиями, и не думал о том, что уж если грабители решат напасть, то ударят в спину. Но я не стала Гверну об этом сообщать. Тем более что если кто и сидел в засаде между домами, то не высовывался. Гверн, в отличие от меня, оружия не прятал, то, что при нем меч, понимающий человек мог разглядеть и в темноте. А если человек понимающий, то он сообразит, что бросаться на вооруженного всадника – себе дороже. Даже из засады. Дождь тем временем прекратился, и даже луна рискнула выставить свой бледный лик из-за туч. В ее неверном свете были видны островерхие крыши домов и шпили соборов, почти не отличающиеся от тех, что я видела в империи. Правда, в имперских городах улицы были попрямее. Здесь они петляли, но не так, как в Гран-Ботфорте, где улицы иногда – сущий кошмар, такие они узкие и запутанные (я так и не поняла, по какой причине там подобная застройка – из-за дороговизны земельных участков или в оборонных целях – при штурме города на таких коммуникациях не очень-то развернешься).
Постепенно дома стали выше, улицы – шире, а копыта лошадей зацокали по булыжникам. Мы выехали на площадь, посреди которой возвышалась статуя неизвестной мне особы. И тут наше благостное передвижение по городу закончилось.
Нападение, коего опасался Гверн, свершилось. Причем напали не на нас. Заварушка имела место быть в самом разгаре. Сталь клацала о сталь, шипели факелы, отброшенные в грязь, и на брусчатке были распростерты недвижные тела.