Страшен гнев Кугэдея. Обидчив и злопамятен…
А тут еще святотатство! Из-под самого носа у Старика увели невесту, украли приданое. Венутам и помыслить было жутко, каким может оказаться гнев небожителя в этом случае.
Одна только мысль жгла каждого из воинов, собравшихся под треххвостым бунчуком верховного шамана племени – Тэбе: покарать весь народ святотатцев, выжечь эту язву каленым железом и вернуть Старику похищенное! Возможно, человеческие жертвы умилостивят наконец грозного старца…
Гремела земля под копытами боевых лошадей. Во весь опор мчалась орда. И хотя преодолеть ей предстояло немалое расстояние, каждый был заранее готов к битве. Степняки перемещаются по земле с такой скоростью, которая и помыслиться не может людям, живущим в городах или в плодородных долинах, где ради того, чтобы добыть себе пропитания, целыми днями ковыряются в земле, возделывая грядки и пашни.
Близится час расплаты! И – кто знает? – быть может, близится долгожданный час, когда давнее проклятие будет наконец снято с многострадального племени.
***
Налетели со всех сторон, вихрем – диким степным ураганом, который сметает с лица земли и большие юрты, и коней, и людей – и даже малую травинку и ту, кажется, с легкостью выдергивает из земли, чтобы, подняв в мутный потревоженный воздух, закружить в бешеной пляске.
Еще мгновение назад, казалось, царила тишина, нарушаемая лишь далеким ржанием лошадей или голосами женщин, занятых домашними делами. И вдруг земля загремела, загудела, задрожала, воздух потемнел от поднятой тысячами копыт пыли. Везде теперь мелькали оскаленные яростные лица, горящие глаза, повсюду летели певучие стрелы, взвивались над головами тонкие сабли.
И не было спасения от этого нашествия! Слишком поздно схватились Арих и его удальцы. Похватались за оружие, выбежали навстречу врагу – а враг уже был повсюду.
Закипели короткие, яростные стычки. Здесь не просили и не оказывали пощады, здесь не ждали снисхождения. Били в горло, в живот – пленных не брали. Не нужны венутам рабы из племени святотатцев! Возьмешь такого в бою, а он потом, среди ночи, подкрадется и чего доброго задушит твоим же собственным одеялом. Никогда не примирятся с поражением молодые воины, ходившие под рукой Ариха, которого недаром называли Вождем Сирот.
И женщины этого племени такие же. Почти не было стариков здесь, за исключением, быть может, матери Ариха. Ее убили сразу, истыкав стрелами и пиками шатер.
Один за другим погибали соратники брата Алахи. Одни – под грудой тел убитых противников, истекая кровью, изрубленные саблями. Другие – истыканные стрелами, взятые смертью издалека, ибо не ко всякому решалась она подойти вплотную.