– Благодарю тебя. Я хочу сказать: венуты не оставят меня в покое. Рано или поздно они выследят нас. Ты продал драгоценности – ты правильно поступил, господин, избавившись от них. Но выпустив их из рук, ты бросил их в мир. Люди моего племени упрямы. Они будут искать, пока не найдут.
– Ты заметила что-то подозрительное? – быстро спросил Салих.
– Нет…
Она права, подумал Салих. Надо было продать драгоценности в другом городе. И бежать оттуда как можно скорее. Глупо покупать дом в Мельсине. Это слишком близко к Степи. Венуты выследят их.
Да – но в Мельсине у Салиха было еще одно дело… То самое, ради которого он оставался жить все эти бесконечные годы. И покинуть Саккарем, не завершив его, Салих не мог.
***
Встретиться с Алахой удалось лишь на следующий день. Салих застал ее во дворе. Она сидела возле засоренного фонтана и мрачно бросала в маленький бассейн комочки глины. Завидев Салиха, она яростно сверкнула глазами.
Он остановился в нескольких шагах перед ней.
– Доброе утро, госпожа.
Алаха вскочила и вся словно взорвалась:
– Брось притворяться смиренником, ты, неблагодарный вонючий пес! Ты, грязный раб! Я прилюдно отпустила тебя на волю, чтобы только не видеть твоей гнусной хари! Зачем ты увязался за мною?
Салих молчал. Такой он маленькую госпожу еще не видел. А она кричала, позабыв себя:
– Я заступилась за тебя перед жрецами! Перед этими почтенными людьми, которых ты обманул! Дрянь, мерзавец! Лучше бы тебе сгнить на каторге!
– Наверное ты права, – спокойно отозвался Салих. – Коли все так, то незачем мне и жить…
Теперь она наступала на него, в ярости притоптывая маленькими босыми ногами.
– Ты завел меня в эту ловушку! Мы сидим тут, как в западне, и ждем смерти! Все здесь пропахло гнилью и гибелью! Все здесь разлагается заживо!
Он опустил голову. Девочка страдала без своей степи. Но все это время она кое-как скрывала свои чувства, и Салих даже не догадывался об их силе и глубине.
А напрасно…
– Я ненавижу тебя! Ненавижу этот город, этот дом! Все, все здесь мне ненавистно! – выкрикнула Алаха.
– Прости, – тихо сказал Салих.
Она подошла к нему вплотную и несколько раз ударила по щеке – с размаху, изо всех сил, так, что в ушах зазвенело.
Салих поймал ее за руку.
– Что ты делаешь?
– Пусти! – прошипела Алаха, вырываясь, но он держал ее крепко.
– За что ты бьешь меня, госпожа? Может быть, я поступил дурно – прости. Лучше у меня пока что не получается…
– Ты… держишь меня здесь в плену, – сказала Алаха.
От неожиданности он выпустил ее.
– Как – в плену? В своем ли ты уме, моя повелительница?
– Как ты смеешь, ты… ты… навоз, червяк, животное!