И он вопросительно взглянул на Лео.
– Я не знаю, Оливер, – пожал плечами Лео. – Люди меняются. Прошло почти сорок лет. Но в мире происходят и более невероятные вещи, – философски заметил Лео.
Оливер тяжело вздохнул.
– Мне бы хотелось, чтобы сейчас исполнились все ее желания, – сказал он, и голос его дрогнул.
Дани со страхом посмотрела на него. Неужели он что-то чувствует?
– Она умирает, – глухо сказал Оливер, поймав ее взгляд. – Она умирает. Я заставил Мэтта сказать мне правду. Еще вчера.
Голос его дрогнул, и эмоциональная плотина рухнула. Он уронил голову на руки. Не раздумывая, Дани бросилась к нему, и обняла его, и прижала его голову к груди.
– Я тоже знаю, – выдохнула она и разрыдалась.
Он обнял ее и прижался щекой к ее залитой слезами щеке.
– Я люблю тебя, Дани. Я так старался бороться с собой, но не смог. Я люблю тебя.
Дани была счастлива. Как странно устроена жизнь... Как можно быть такой счастливой и одновременно такой несчастной? Как?
Но она твердо знала, что сейчас Оливеру нужна от нее только правда. А правда не бывает неуместной никогда.
– Я тоже люблю тебя, Оливер, – с чувством сказала она.
Он взглянул ей в глаза, и она видела, что его глаза еще блестят от слез.
– А ведь я дал тебе столько поводов ненавидеть меня, – грустно улыбнулся он.
– Должна признать, ты доставил мне много горьких минут, – счастливо улыбнулась она.
Он обнял ее и прижал к груди.
– Дело в том, что я сразу догадался, что замыслила Конни. Это была очередная попытка свести меня с моей семьей. Первая была, когда она убедила меня поехать к Лео по поводу этого сценария. – Он покачал головой. – Как только я понял, кто он такой, я сразу же сбежал. И, хочешь верь, хочешь не верь, мешая тебе работать, я пытался оградить тебя и твою семью от потрясений.
Дани поверила. Теперь, когда она знала, что Оливер – сын Тома, когда она узнала обстоятельства его появления на свет, когда стало известно о неизлечимой болезни Конни, – теперь она знала, какой замысел был у Конни. Знала и ничуть не осуждала ее. И не осуждала Оливера, который, не зная о том, что дни Конни сочтены, пытался воспрепятствовать ее планам...
Ни Дани, ни Оливер не заметили, как Лео Гарди прокрался к выходу и закрыл за собой дверь. Они были совершенно поглощены друг другом.
– Если бы ты знал, как я мучилась вчера! Я думала, что ты считаешь меня предательницей.
– Если бы ты знала, какое облегчение я испытал, когда знакомый репортер в газете открыл мне источник информации, – засмеялся Оливер. – Но еще большее облегчение я почувствовал, когда узнал, что ты указала этому типу на дверь.