Зайчик отряхивался, как пес, выбравшийся на берег из озера. Ледышки и комья снега разлетелись, как брызги воды, но я пощупал его бок и ощутил горячее от долгого бега тело, похожее на жарко натопленную деревенскую печь.
Городская стена еще краснеет, но уже поднялась над нею молодая луна, бледная и болезненная, словно озябшая, ее безжизненный свет быстро вытесняет последние краски дня.
Я перевел дыхание и сказал с облегчением:
– А теперь галопом… но не слишком, к воротам! Подо мной дернулось, как ускользающая из-под ног платформа, но я в рыцарском седле как влитой, подпирает и поясницу. Ворота стремительно приблизились, вблизи Зайчик в самом деле сбавил бег до среднеконского, стражи вытаращили глаза.
– Привет, ребята!.. – сказал я и помахал рукой. – Успел я до большого снега? Бог меня любит…
Перед воротами дворца Барбароссы расхаживают взад-вперед, согреваясь, крупные мужчины, похожие больше на купцов, чем на стражников: теплая одежда на теле, сверху – доспехи, а поверх доспехов еще и плащи, укрывая железо от забивающегося во все щели и сочленения снега.
– Привет, – сказал я им, – ветреная погодка?
На меня смотрели настороженно, острия длинных копий направлены в мою сторону: самое надежное оружие против всадника.
Один после короткого замешательства изумленно вскрикнул:
– Да это сэр Ричард!
– Молодец, – сказал я поощрительно и метнул ему серебряную монету. – Героев надо знать в лицо!
Он ловко поймал монету, лицо расплылось в улыбке. Из караулки вышел рыцарь, лицо красное от студеного ветра, благородные не прячутся от непогоды, как простой люд, гордость не позволяет, посмотрел на меня остро.
– Сэр Ричард? – спросил он с сомнением. Я бросил ему поводья в лицо.
– Позаботьтесь о моей лошадке.
Он инстинктивно поймал, я легко спрыгнул, успев заметить, как искривилось его лицо сперва в злости, затем приняло выражение почтения и понимания ситуации. Явился лорд, имеет право даже высокородного рыцаря заставить позаботиться о его боевом коне. Это не крестьянская лошадь, нет ничего постыдного услужить высокочтимому лорду.
Я взбежал по обледенелым ступенькам. Стражи, видевшие инцидент с караульным офицером, почтительно распахнули передо мной дверь. Я оглянулся, указал на блестящие под луной мраморные ступеньки.
– Если лень сколоть лед, хоть песочком посыпьте!
– Будет сделано, ваша светлость, – ответил один из стражей.
Я бодро взбежал по покрытым льдом ступенькам, двери передо мной угодливо распахнули. В прихожей я с наслаждением сбросил в руки лакеям тяжеленную и покрытую снегом и сосульками шубу. Из дальнего зала доносится музыка, я вытер платком мокрое лицо, старшие слуги, почтительно кланяясь, повели меня в нагретый воздух, в аромат человеческого тепла, женских тел, а сбоку коварно коснулась ноздрей струя запахов жареного мяса, печеной рыбы, горячей каши…