Из жезла вырвался сине-черный луч. Стена между сокровищницей и приделом Королевы Без Имени рухнула. Дракон чихнул – каменная крошка забилась ему в нос. И в этот момент поток Цин из жезла достиг его. Черное Пламя заревел от боли и сделал непроизвольное движение, словно давился. Он хотел плюнуть огнем. Линдвормы этого не могут, но магия Эрустима оказала свое обычное действие. Из пасти дракона вырвалась струя огня. Пролетев над головой эльфа, Черное Пламя ударил в источник. Вода в нем мгновенно вскипела. Лайтонд закрыл лицо рукой с жезлом и закричал от боли – обваренная кожа лопалась и слезала с пальцев вместе с мясом. Раскалившийся Эрустим жег ладонь изнутри. Но эльф не выпустил жезла.
Далеко над Лайтондом и Черным Пламенем вспыхнул огненный ров.
* * *
Адриана навела снотворные чары на больного из пятой палаты, который страдал от болей после операции, вымыла пол и устроилась в дежурке – небольшом огороженном «кармане» у входа в отделение. Выщербленный кафель пола, скамейки у стен приемного покоя, расписание дежурств на доске и подаренная кем-то из благодарных пациентов картина, изображающая богиню Парвату, – все это было привычно до тошноты. На подоконниках по сторонам от двери стояли две герани, чахлые и вялые. Занавесочки из веселенького ситца, которые она сама когда-то сшила, сейчас казались Адриане убогими, как вся ее жизнь.
Медсестра погрузилась в привычные невеселые мысли о муже.
Сегодня Радагаст вернулся необычно тихий и сразу же заснул. А ведь раньше его появление дома в пьяном виде было чем-то из ряда вон выходящим. Конечно, Адриана понимала, что работа у Радагаста теперь такая, что мужу необходима какая-то отдушина. Он все же был воином, а не мясником. Адриана могла навести «непей-чары», заклятие было по силам самому слабому магу. Но что потом? Сумасшествие? Радагаст до сих пор сохранил рассудок только потому, что профессия палача была его фамильной. Адриана подумала о свекре, у которого они жили сразу после демобилизации. Тот был полностью невменяем. Адриана вдруг вспомнила деревянного коняшку – свекор выстрогал Михею игрушку в редкий момент ясности сознания. Морда лошадки до ужаса смахивала на лезвие топора. У женщины комок подкатил к горлу. «Но дальше так жить нельзя», – подумала Адриана. Конечно, она могла попробовать развестись. Однако при одной мысли о всей предстоящей судебной волоките, о дрязгах при разделе дома Адриану бросало в дрожь. Волхвы Ладо могли и не дать ей развода. Радагаст работал, и у них было двое детей. Пьет – ну а кто не пьет, скажите? О том, какой будет жизнь в доме после неудачной попытки расстаться, медсестре не хотелось даже думать.