- Я понимаю, - тихо сказала Настя. - А убийцу-то нашли?
- Насколько я знаю, нет, - медленно ответил Назар Захарович, не глядя на нее. - Ты, дочка, сейчас ничего не говори, все самое плохое я уже и так подумать успел. Ты просто узнай все, что можешь.
***
Назар Захарович Бычков был одним из первых Настиных учителей в розыскном деле, он вместе с Колобком-Гордеевым натаскивал ее, обучал мастерству, помогал анализировать ошибки и давал советы. И Настя искренне радовалась, что в академии нашелся человек, которого снова можно сделать своим учителем, спрашивать у него совета и просто плакаться в жилетку. Она давно уже не работала вместе с Бычковым, но никогда не забывала ни его самого, ни его уроки.
А вот встреча с сыном Бычкова, Юрием, ее озадачила. Он спокойно и добросовестно рассказывал ей о медсестре Танечке Шустовой, о ее характере, привычках, о том, какие мужчины ей нравились и каких подруг она выбирала, как относилась к работе, к коллегам и к больным, но не произнес ни одного слова, из которого можно было бы сделать вывод, что с Танечкой его связывало нечто большее, чем просто работа в одном хирургическом отделении. Может быть, Бычкову дали недостоверную информацию?
Пересказали какую-то сплетню, не имеющую ничего общего с действительностью, или просто ошиблись, или он что-то не так понял. Впрочем, если насчет Юрия и Танечки сведения верные, то узнать это совсем несложно, достаточно всего лишь взять в архиве дело и посмотреть, а можно и еще проще: поговорить с другими врачами и сестрами той больницы, наверняка кто-то что-то знает. Но если о связи доктора Бычкова и медсестры Шустовой знали хотя бы несколько человек, то какой смысл делать из этого секрет? Тем более теперь, когда прошло больше двух лет. И тем более скрывать это от отца.
Спрашивать Юрия в лоб Настя не решилась. Юрий при ней позвонил по нескольким телефонам и договорился со своими бывшими коллегами по отделению, которые согласились встретиться с Настей. Было еще не поздно, всего семь вечера, и доктор Аверина, жившая в том же районе, что и Настя, выразила готовность уделить Каменской немного времени. Она хорошо помнила погибшую медсестру.
Нина Семеновна Аверина оказалась высокой полной дамой с громоподобным голосом, выпуклыми глазами и торчащими во все стороны седеющими космами. Эдакая раскормленная Баба-яга, из которой энергия просто бьет ключом.
- Ужасная история, просто ужасная, - приговаривала она, усаживая Настю в маленькой, заставленной мебелью, но очень уютной комнате. - Юрий Назарович объяснил мне в общих чертах, что вас интересует, поэтому я не буду вам говорить, какая Таня была чудесная и как ее все любили. Это неправда. Она была очень сложным человеком, и в отделении ее не любили. Она со всеми конфликтовала. Но в том, что касалось больных, никаких претензий. Ни малейших! Блестящий профессионал, и больных жалела, и их родственников. А вот к коллегам была совершенно безжалостна, не прощала небрежности, промахов и ошибок, ни на что не закрывала глаза и из-за каждой мелочи поднимала скандал. Только один Юрий Назарович и мог с ней мириться.