Посередине стояли аппараты, представлявшие, по-видимому, главный интерес, – нечто похожее на теплообменник и небольшую турбину, и кроме того еще какие-то приборы – белые анонимные ящики. На одном из письменных столов стояла полупустая и еще дымящаяся чашка кофе.
Хайрем вышел на середину бункера.
– Мы потеряли монополию на червокамеру скорее, чем мне того хотелось. Но мы сделали на этом гору денег. И делаем еще больше. «Червятник» по-прежнему на голову обставляет все подобные учреждения в мире. И все же мы приближаемся к плато, Бобби. К застою. Еще несколько лет – и червокамера сумеет пересечь Вселенную. И уже теперь, когда у каждого сопляка есть своя собственная червокамера, рынок генераторов постепенно насыщается. Мы еще можем заниматься заменой запчастей и апгрейдом, где потолок прибыли невысок, а конкуренция самая яростная.
– Но у вас, – встряла Кейт, – есть идея получше. Так?
Хайрем свирепо зыркнул на нее.
– Тебя это не касается.
Он подошел к аппаратуре и погладил ее.
– Мы здорово наловчились вылавливать «червоточины» из квантовой пены и расширять их. До сих пор мы использовали их для передачи информации. Верно? Но твой умненький братец Давид тебе скажет, что для записи даже одного-единственного бита информации нужна чертова уйма энергии. Значит, если мы передаем информацию, мы и энергию тоже передаем. Сейчас это сущая малость – энергии не хватит даже для того, чтобы зажечь электрическую лампочку.
Бобби скованно кивнул. Видимо, ему было больно.
– Но ты собираешься все это изменить.
Хайрем указал на приборы.
– Это генератор «червоточин». Он работает на сжатом вакууме, но намного превосходит рыночные образцы. Я хочу сделать «червоточины» больше и устойчивее – намного устойчивее, чем до сих пор кому-либо удавалось. Они должны быть такими широкими, чтобы через них можно было прокачать значительные порции энергии. И та энергия, которую мы добудем, будет пропущена через эти устройства – через теплообменник и турбину, дабы извлечь полезное электричество. Простая технология девятнадцатого века, но мне больше ничего не нужно, кроме притока энергии. Это всего лишь экспериментальный стенд, но его вполне достаточно для того, чтобы подтвердить справедливость принципа как такового и решить некоторые проблемы – в основном, проблему устойчивости «червоточин»…
– И откуда же, – медленно выговорил Бобби, – ты собираешься черпать энергию?
Хайрем ухмыльнулся и указал себе под ноги.
– Прямо отсюда. Из ядра Земли, сынок. Из железо-никелевого шара размером с Луну, пылающего как Солнце. Вся эта энергия хранится там с тех пор, как образовалась Земля. Этот двигатель питает вулканы, производит землетрясения и сдвиги литосферных плит… Вот отсюда я собираюсь качать энергию. Видишь ли ты, как это красиво? Та энергия, которую мы, люди, сжигаем на поверхности, – жалкая свечка в сравнении с этой топкой. Как только инженеры решат проблему устойчивости «червоточин», все энергетические корпорации разорятся за сутки. Ядерный синтез отдыхает! Но я на этом не остановлюсь. Может быть, в один прекрасный день я научусь подсоединяться к звездам и качать из них энергию. Понимаешь, Бобби? Даже червокамера – ничто в сравнении с этим. Мы изменим мир. Мы станем богаты…