– Понимаю, – кивнул Бобби. – Получается, что «червоточина» словно бы прошита программным обеспечением.
– Или в ней живет жутко умный червяк, – улыбнулся Давид. – Верно. Имеет место очень высокая процессорная интенсивность. И пока неустойчивость наступает слишком быстро и носит катастрофический характер. Справиться с ней нам не удается. Посмотри-ка.
Он протянул руку к дисплею, прикоснулся к нему кончиком пальца, и на дисплее возникло новое изображение каскада элементарных частиц. Ствол был окрашен в ярко-лиловый цвет (этот цвет показывал сильную ионизацию), а от него отходили красные «хвосты», широкие и узкие, прямые и изогнутые. Давид нажал на клавишу, и «каскад» начал вращаться в трехмерном пространстве. Специальная программа убрала фоновые элементы, и стали видны подробности внутренней структуры каскада. Центральный пучок был окружен цифрами, показывающими уровень энергии, движущей силы и заряда.
– Мы видим перед собой сложное, высокоэнергетичное явление, Бобби. Весь этот экзотический мусор выплескивается перед тем, как «червоточина» окончательно исчезает. – Давид вздохнул. – Это примерно то же самое, как если бы кто-то пытался понять, как починить автомобиль, взорвав его, а потом копаясь в обломках. Бобби, я сказал отцу правду. Каждый тест – это изучение еще одного уголка того, что мы именуем пространством параметров. Мы испробуем различные способы создавать более широкие и стабильные видоискатели для наших «червоточин». Нет провальных тестов; всякий раз мы узнаем что-то новое. На самом деле многие из моих тестов дают отрицательный результат – если на то пошло, я их так разрабатываю, чтобы они не удались. Один-единственный тест, доказывающий, что какой-то момент в теории неверен, более ценен, чем сотня тестов, показывающих, что теория, может быть, верна. Со временем мы добьемся своего… либо докажем, что мечту Хайрема нельзя осуществить современными техническими средствами.
– Наука требует терпения.
Давид улыбнулся.
– Точно. Всегда. Но некоторым трудно сохранять терпение при том, что ко всем нам летит гигантский черный метеор.
– Полынь? Но до этого еще несколько столетий.
– Но не только ученых волнует факт существования Полыни. Это импульс, заставляющий спешить, собрать как можно больше данных, сформулировать как можно больше новых теорий, узнать как можно больше за оставшееся время – потому что мы уже не уверены, что кто-то станет использовать наши наработки на практике, как всегда бывало в прошлом. Словом, люди стараются «проехать более коротким путем», идет процесс пересмотра ценностей…