Аудиенц-зал представлял собой холодный, неприветливый чертог со стенами из грубого камня, казавшийся сырым даже в самый солнечный день. Он наводил оторопь и на смертных, и на магистров, хотя и по-разному. На простых смертных, приходивших с прошениями, король взирал со своего трона, словно коршун на добычу. Удивительно, сколько всего можно узнать о человеке при таких обстоятельствах! Что до магистров, то почти все они, входя сюда, начинали ворожить – кто тайно, кто явно. Один из них – подумать только! – посмел наколдовать себе стул, чтобы сесть против короля. Этим они, видимо, хотели угодить государю или – в случае последнего – показать, что не видят особой разницы между магистром и коронованной особой. Нет бы подумать о том, каких отношений между ними желает сам Дантен.
У него оставалась всего минута, чтобы занять трон, предназначенный для приемов. Это сооружение вытесали из дерева в начале Второго Века, но многочисленные слои краски и позолоты полностью скрыли от глаз первозданную древесину. Как только король воссел на трон, двери распахнулись, и вошел человек в черном.
Он сразу же вызвал в Дантене интерес. Магистры способны менять облик по своему желанию и поэтому внешний вид чародея может много сказать о нем. Большинство выбирают нечто эффектное или хотя бы запоминающееся. Одни предпочитают молодые лица, не затронутые обычными для людей испытаниями. Другие, напротив, предстают морщинистыми старцами, выходцами из минувших веков. Третьи принимают чудовищную личину, давая понять, что магия сделала их отличными от обыкновенных людей. Четвертые превращают себя в неземных красавцев, которым и сами боги бы позавидовали.
А у этого вид совершенно заурядный, что само по себе интересно.
Он тонок, как трость, и облегающее черное одеяние подчеркивает его стройность. Угловат – кости торчат везде, где только возможно. Из-за выступающих скул магистр кажется голодным, сухожилия на шее туго натянуты, руки – словно перчатки, напяленные поверх проволочного каркаса. Он напоминал Дантену северного рыбака с лицом, выдубленным ветрами и солью. Морщин тоже хватает, и не похоже, что они были прорезаны искусственно, а не возникли с годами сами собой, как это бывает у каждого человека.
Сделав несколько шагов вперед, магистр обвел взглядом зал. Дантен приметил глаза цвета ненастного неба и волосы столь неопределенного цвета, что он вполне мог быть естественным. Они падали до плеч, неровно подрезанные – к моде незнакомец, как видно, был равнодушен. Всего занятнее королю показались шрамы у него на лице – явно старые и зажившие без вмешательства лекаря. Несколько параллельных, наподобие следов от когтей, на щеке, один глубокий на челюсти, еще один у самых волос. Магистр нарочно заплел в косу белые жесткие пряди, которые росли у него в том месте. Шрамы опять-таки походят на подлинные, но зачем человеку, способному исцелить любую рану, носить на себе такие отметины?