Филипп смотрел на дочь. Холодно ему было. Что-то исчезло в душе.
А еще было ему беспокойно. Ведь тот, чья пуля оборвала жизнь дочери, еще ходит по земле. Филипп не гадал, кто он. Имя он знал наверняка. Сердце подсказало.
Лесник встал и пошел к углу, где хранилось все его охотничье хозяйство. Половицы поскрипывали под ногами. Взял двустволку, внимательно осмотрел ее со всех, сторон. Переломил, заглянул сначала в один ствол, потом в другой. Достал из патронташа два патрона с самой крупной картечью, загнал в стволы и закрыл ружье.
Закинув двустволку за плечо, он направился к двери. На пороге оглянулся. Сначала взглянул на стол, где лежала Василина, потом повернулся к углу, в который забился притихший, съежившийся Нестор. Хотел что-то сказать ему, но не стал. Открыл дверь и вышел из избы.
…Мир был заключен в прорезь прицела. Нет больше ничего. Есть только прорезь с черным провалом мушки. Провалом, который в мгновенье может решить судьбу того, кто попал в него. И ты уже царь, бог, властитель жизни и смерти всех, кто идет по болотной тропе.
Начинается азартная игра в покер. Кравец легонько повел стволом по фигурам идущих… Все как на ладони. Некоторые уже в проигрыше, хотя пока и не подозревают об этом. У остальных на руках козыри. Чеслав в любом случае не будет проигравшим. Без него быстро за кордон не попадешь. Хотя, если он будет себя вести плохо, может получить свое. Паныч? Тоже не в счет. Этот байстрюк из НКВД – третий. Вот уж игрок! Никто и не думал, насколько крупные козыри в его колоде. Такое соседство Кравцу совершенно не нужно. А вот и пан пулковник.
Кравец покусал тонкий ус. У него не было точного плана, что нужно сделать. Была цель. А достигать он ее будет стремительно и теми путями, которые предоставляют ему обстоятельства. Но прежде всего – сопляк! Потом – разговор с Барковским. Он снова припал к карабину. Повел стволом. Теперь уже по спинам идущих по тропе. Вот и пиджачок этого лайдака. Каждый из них думает, что самые сильные козыри у него. Но все они забыли о «джокере», а «джокер»-то он, Кравец! И последняя взятка – его! Исчезнет этот сопливый энкэвэдист, можно полковнику выложить свои аргументы. Очень неплохие.
Шаг, еще шаг… Пора! Кравец затаил дыхание, палец начал медленно давить на спусковой крючок. И в этот момент спину третьего закрыла другая спина, обтянутая тонким сукном дорогой шинели. Кравец снял палец со спускового крючка и отер пот. «А почему, собственно, нет? Может, это действительно лишнее – слова произносить? Вон как он гордо вышагивает – не от красных удирает, а на светский прием собирается. И с этим можно договориться? А потом зачем? Зачем делиться?»