– А я, брат, прощаться пришел. Переводят меня. Поеду опять на северо-запад, в Ленинград. Большие дела там начинаются. Адрес вот оставлю, – он сунул под подушку записку, – пиши, как поправишься. Я человек одинокий, письмецо от тебя получить приятно будет… А ты молодец. Великое дело сдюжил. Нет больше Барковского. Мы его шинель всю в крови нашли. Судя по всему, его тело бандиты в трясине похоронили… И банды больше нет.
Алексей почувствовал, что Астахов что-то не договаривает:
– Тетка Килина привет тебе шлет. Приехала специально в Брест. Да…
Астахов снова замялся. Не умел он говорить обиняками, вокруг вертеться, да только ни к чему сейчас прямота, ни к чему…
– Ты прости… – глухо начал Сергей Дмитриевич, – не уберегли мы ее.
Алексей закрыл глаза. По щеке, оставляя влажный след, тихо скатилась слезинка.
В палату заглянул доктор.
– Уже все? – спросил Астахов. Врач кивнул. Сергей Дмитриевич поднялся. – Мы тебя к награде представили, скоро документы должны прийти. Выздоравливай, набирайся сил. Врагов у нас еще много, и бои предстоят жестокие… Ну, прощай! – Он наклонился и неловко поцеловал Алексея, что-то теплое вложив ему в слабую ладонь. – Тебе от меня, на память…
Алексей с трудом приподнял руку и разжал пальцы. Сквозь слезы, застилавшие глаза, он увидел старый медный ключ с замысловатой бородкой…