В этом медленном процессе поиска компромисса исключительно важной оказалась присущая Софии энергия клоуна. Так как эго ощущает эту трагедию как потерю своего контроля, появление в сновидениях Софии часто сопровождается реальным любовным толчком, проясняющим сновидице ее систему ценностей. Она видит богослужение, которое бессознательно совершают человеческие создания. Однако в самом ядре, отбрасывая чувства сновидицы, София концентрируется на душе, представляющей для нее первостепенную важность. Противопоставляя суетное и вечное, она смеется, ибо видит все в совершенно иной перспективе. Иногда она в сновидениях совершает кульбиты или подбирает сновидицу на полдороге, - и тогда у нее все переворачивается вверх дном. Ее энергия клоуна выводит сновидицу из-под влияния коллективных установок, ибо произносит запретные истины, противоречащие иллюзиям, в которых мы живем. Она ЕСТЬ САМАЯ СУТЬ мгновения.
Так как Бриджитт борется за то, чтобы слушать свою внутреннюю женственность и играть с возникающими в теле образами, она вступает в контакт с внутренним целителем. Осознавая собственное тело, она открывает для себя то, что раньше считала своим желанием соединиться с Богом. Она открывает для себя, что ее постоянное старание услужить другим было смещенной любовью к своему телу, которое она фактически отвергала. Теперь же она, наконец, устанавливает с ним связь, тем самым очищая свой храм. По описанию Бриджитт, эта связь с ее отвергнутым телом была очень спокойным переживанием, вместе с тем придавшим ей огромную силу. Иногда казалось, что се тело насмехается над пей; иногда оно служило самой основой ее аутентичности.
Отношение между отвергнутым телом и духом здесь изображено гораздо острее, чем в притче о так называемом триумфальном прибытии Христа в священный город Иерусалим. Предвидя события, он направил двух апостолов в деревню, чтобы взять ослицу с молодым ослом и привести их к нему. И было сделано все, что могло быть сделано, ибо было предсказано пророком: «Все же сие было, да сбудется реченное чрез про рока, который говорит: «Скажите дщери Сионовой [Иерусалиму]: се, Царь твой грядет к тебе кроткий, сидя на ослице и молодом осле, сыне подъяремной»».
Исполняя свои обязанности, апостолы положили одежды на ослицу и посадили на них Христа. Толпа, которая будет плевать на Христа пять дней спустя, расстилала на его пути одежды, махала ему сорванными пальмовыми ветвями и кричала: «Осанна Сыну Давидову! Благословен Грядущий во имя Господне!».
Осознавала бы толпа, что у нее перед глазами, разве стала бы она так истово приветственно размахивать руками? А перед глазами был нелепый, странный клоун, ехавший на ослице туда, где, как считалось, будет его коронация. Перед нами образ Христа, уничтожающего коллективный образ царства. В данном случае речь идет о сознании, порожденном природой изгоя: мать (ослица. - В.М.) с устало бредущим рядом ребенком. Здесь сделан акцент на резком переходе в осознании того, какой мир он все еще стремится создать. Раскрепощенный жених, вступающий в святой город, теперь поднимается до благословенного состояния - сознания, адекватного природе света.