– А вот Паоло мне очень помог. Я ему сунул парочку баксов.
– Кажется, он милый малыш,
– Он по дому тоскует. Копит, чтобы вернуться в Мехико. Ручаюсь, Тейт платит ему одним арахисом.
– Лайк мне говорил, что его коллекция тянет на семьсот пятьдесят тысяч долларов.
– Это меня бесит, – сказал Банзен. – Человек вроде Тейта может ухайдакивать миллионы на чайники, а я с трудом оплачиваю счета за молоко.
– Вы, женатики, воображаете, что самая печальная судьба досталась именно вам, – упрекнул его Квиллер. – По крайней мере, ты едешь домой! А погляди на меня: живу в меблированной квартире, питаюсь в забегаловках и вот уже месяц не имел приличной свиданки с дамой.
– У тебя же всегда есть Фрэн Ангер!
– Издеваешься?
– Мужчине твоего возраста нельзя быть чересчур разборчивым.
– Хха! – Квиллер на дюйм втянул живот и расправил усы. – Я всё ещё подумываю о подходящей кандидатуре, но дефицит женщин, кажется, всё растёт.
– Ты уже подыскал себе новое жильё?
– Некогда мне было искать.
– А почему бы тебе не озадачить этой проблемой твоего смышлёного кота? Дай ему газету с объявлениями и позволь сделать несколько телефонных звонков!
Квиллер хранил молчание.
Первый выпуск «Любезной обители» печатался чересчур гладко. Арчи Райкер даже сказал, что это дурной знак. Обошлось без купюр, оригинал-макет был само совершенство, разбивка оказалась идеально выровнена, а гранки – просто сверхъестественно чистыми.
Журнал отправился к читателям в субботу вечером вместе с воскресной газетой. С обложки сверкала яркой петрушечной зеленью и грибной белизной неповторимая резиденция на Тёплой Топи. Редакционные страницы были щедро прослоены объявлениями о матрацах и стиральных машинах. А на странице два поместили фото редактора «Любезной обители» с обвисшими усами и лишенным выражения взглядом – передержанный снимок с его старой полицейской пресс-карточки.
В воскресенье утром Дэвид Лайк позвонил Квиллеру домой.
– Вы проделали прекрасную работу, – грудным голосом сказал дизайнер, – и спасибо за неумеренные похвалы. Но где вы взяли это ваше фото? Вы на нём смахиваете на бассета.
Для репортёра это был радостный день: беспрестанно звонили друзья, чтобы поздравить. Позже пошёл дождь, но Квиллер вышел из дому и купил себе в морском ресторанчике хороший обед, а вечером побил в словесной игре кота – 20:4. Коко вылавливал когтями лёгкие словечки вроде кровля и кровь, политика и полиция .
Кот словно что-то предчувствовал: в понедельник утром «Любезная обитель» попала в поле зрения служителей порядка.
Ранним утром Квиллера встряхнуло телефонным звонком. Он нащупал на ночном столике часы. Стрелки, когда он порядком проморгался, чтобы их различить, показывали шесть тридцать. Ещё не проснувшееся тело Квиллера неуклюже прошаркало к столу.