– Да, ваше величество. Я отвечаю за нее головой.
– Вот и хорошо. А теперь идите и готовьтесь. Дрейвен, найди нашего священника и принеси клятву.
Король устремил взгляд на Хью, а потом зловеще проговорил:
– Дрейвен поедет с тобой домой, чтобы забрать твою дочь. Если наши королевские посланники вернутся из Рейвенсвуда с сообщением, что ее там нет, мы будем недовольны.
Оба дворянина одновременно поклонились королю и вышли из тронного зала.
Как только за ними закрылась тяжелая деревянная дверь, Хью накинулся на Дрейвена:
– Так или иначе, но за это я увижу тебя мертвым.
– Это угроза? – самодовольно спросил Дрейвен.
Меньше всего на свете он боялся смерти: смерть была бы для Дрейвена желанным облегчением. Саймон схватил брата за руку и оттащил от Хью.
– Король может услышать, – с яростью в голосе прошептал он. – Или кто-то из вас хочет еще раз поговорить с ним?
Глаза Хью гневно вспыхнули, он круто развернулся и зашагал прочь.
– Не бойся, Хью. Твою дочь встретят очень хорошо.
В ответ послышалось ругательство, однако сам Хью не оглянулся. Только когда графа не стало видно, Дрейвен позволил себе изобразить на лице, насколько ему было не по себе. В Рейвенсвуде не появлялось ни одной леди почти два десятка лет. Дрейвен прикрыл глаза, словно хотел таким образом прогнать от себя жуткие воспоминания. Жаль, что он не может заглушить крики ужаса и мольбы о милосердии, которые до сих пор звучали у него в ушах.
И вот теперь приезжает еще одна леди.
– Это всего на один год, – попытался успокоить брата Саймон.
Дрейвен устремил на него взгляд:
– Нужно ли мне напомнить тебе, брат, о проклятии?
– Ты и твой отец – это не одно и то же.
Дрейвен вопросительно изогнул бровь:
– Ты так думаешь? Разве я не равен ему в быстроте и битве? Все замечают, что я – его подобие.
– Ты и твой отец – это не одно и то же, – повторил Саймон.
Но и на этот раз Дрейвен его не услышал. Ибо он шал правду. Он сын своего отца, и в его жилах течет кровь этого человека.
Привезти в Рейвенсвуд хорошо воспитанную женщину означало подписать приказ об ее казни, а Дрейвен собирается поклясться самым святым для него – своей честью, что леди, которую ему поручили, будет цела и невредима. Судьба воистину жестока к нему, и в этот день она над ним хорошо посмеялась.