* * *
– Ну, вот и черные ворота. – Голый, он же Шмыга, сидел на краю обрыва, искоса поглядывая на вздымавшуюся впереди отвесную стену сторожевой башни, острым углом врезавшейся в подступавший к самому ее подножию горный перевал.
Из последних сил вползшие на вершину перевала Федор и Сеня едва ли были способны адекватно воспринять открывшуюся им картину. Пытаясь утихомирить срывающееся от быстрого подъема дыхание, Сеня скептически просипел:
– Ну и че, Мордовия как Мордовия!
Он оглядел высоченную башню, казавшуюся целиком высеченной из окружавших ее скал, и пренебрежительно процитировал учебник истории за пятый класс:
– Стиль поздний ампир с элементами готики.
Шмыга, он же Голый, почему-то пугливо отводивший взгляд от исполинских ворот, темным провалом зиявших во чреве башни, суетливо заверещал, обращаясь к Федору:
– Командир, рейс через трясину сделали? Сделали! За тридцатку подряжались? Подряжались! Гони монету!!!
Оставив нервное потявкивание хмыря-экскурсовода без внимания, карапузы принялись обсуждать сомнительные архитектурные достоинства сторожевой башни. Федор небрежно бросил через плечо своему приятелю:
– Мне кажется, или что-то мне это напоминает? Сеня откинулся назад, в позе вольного художника оглядывая зубчатые крепостные стены, по которым сновали крошечные по сравнению с исполинским строением фигурки, закованные в броню. Жеманно поправив прическу, Сеня поделился с боссом своими соображениями:
– Точно! Это же мегакалитка в исполнении Зураба нашего Церетели!
Над стенами раздался протяжный зов боевого рожка, встреченный ревом тысяч глоток. Громыхнула своими железными доспехами невидимая пока армия, заскрипели по направляющим гигантские цепи, и поползли в разные стороны, распахиваясь настежь, гигантские ворота, намереваясь выпустить из чрева крепости заждавшихся крови бойцов.
Сеня, во все глаза пялившийся на происходящее, засуетился, завертелся на месте:
– Федор, гляди! Кажется, открывают!!! – Он пополз к самому краю обрыва: – Сейчас проверю… поближе только подойдем…
В этот самый момент нависший над обрывом кусок горной породы, облюбованный Сеней под наблюдательную площадку, сделал то, что и должен был, – надломившись, рухнул вниз под весом порядком откормленного карапуза.
Сеня, не успев даже пикнуть, кубарем скатился вниз по склону, обдирая руки-ноги и поднимая клубы пыли, пока не увяз, по самые уши погрузившись в песчаник, перемежаемый мелкими камешками. Бросившийся ему на выручку Федор двигался перебежками от одного валуна к другому, рискуя быть замеченным с дороги кем-нибудь особо зорким из воинства, выдвинувшегося из распахнувшихся ворот в неблизкую дорогу.