Сибель ушла вперед и к тому времени, когда он поднялся по лестнице, зажгла свечи, а служанки обогрели постель. Поначалу Уолтер ни о чем не думал, он лишь радовался тому, что ему не нужно нагибаться, снимать ботинки, развязывать кроссгартеры и стягивать с себя одежду. Он чувствовал такое облегчение и наслаждение, что едва ли сознавал, кто прислуживает ему. Однако, уложив его в теплую постель, Сибель велела ему повернуться на живот, чтобы смазать огромную ссадину на спине, оставленную мечом Гериберта.
Звук ее голоса напомнил Уолтеру, что Сибель не сказала ему ни слова наедине с того момента, как они вернулись из Хея. Он повернул голову, но не увидел ее лица. Тут до него дошло, что, хотя она и сидела с ним рядом так же свободно, как обычно сидела в присутствии своего отца, она не опиралась на него с той уверенностью, с какой делала это в Роузлинде.
– Ты все еще думаешь, что я совершил ошибку, отправившись на разговор с Мари? – внезапно спросил он.
– Я думала, ты уже спишь, – ответила Сибель. – Я делаю тебе больно?
– Нет, ты доставляешь мне удовольствие... но мне будет еще приятней, если ты ответишь на заданный вопрос.
– Нужно обязательно отвечать на глупый вопрос? Совершил ошибку? Нет, конечно, ты поступил правильно. Ведь ты мужчина, к тому же она была твоей любовницей...
– Она никогда не была моей любовницей, – перебил супругу Уолтер. – Я не такой глупый, как ты думаешь. Если бы у меня была с ней длительная связь, я бы слишком хорошо знал ее, чтобы клюнуть на приманку. Я с ней был всего лишь один раз... и очень сожалею об этом. В ней оказалось столько же тепла, сколько его бывает в выловленной неделю назад рыбе.
Желая ясно видеть лицо Сибель, Уолтер перевернулся на спину и застонал от боли, задев швы и пошевелив ушибленными мышцами. Сибель, собиравшаяся было сказать несколько крепких словечек о том, как безрассуден был Уолтер, поверив при подобных обстоятельствах письму Мари, вместо этого выругала его за неосторожное движение и наклонилась, чтобы осмотреть его синяки. Уолтер притянул ее к себе и обнял.
– Чего нельзя сказать о тебе, – прошептал он.
– На тебе нет живого места, – пробормотала Сибель, касаясь губами его рта.
– Мне будет гораздо хуже завтра, – намекнул Уолтер, – и мы долго не сможем быть вместе.
– Всего лишь четыре дня, – заметила Сибель, развязывая пояс, как только их губы снова коснулись друг друга.
Уолтер молча помог ей раздеться, сняв с нее головной убор и апостольник, которые мог легко достать рукой. Оказав супруге помощь, он, тем не менее, с трудом снял с нее платье, ибо не переставал при этом целовать ее в ушки и шею.