Контакт был двусторонним: и Ванга могла спрашивать у покойников то, что интересует их близких, и родные, в свою очередь, могли через нее «беседовать» с усопшими. Некоторые рассказывали, что даже слышали тоненький, еле слышный, как в плохом телефоне, голос с того света или же шепот. А кое-кому Ванга устраивала и «свидания» с умершим, то есть давала возможность пообщаться. Такие сеансы отнимали у нее уйму сил и могли вызвать не только нервное расстройство, но и припадок. Поэтому многие уже знали, что если предстоит разговор о покойном, надо принести с собой цветок в горшке и свечи. Очевидно, эти предметы брали на себя негативную энергию и нейтрализовывали ее, не давая проникать в биополе находящихся в комнате и в первую очередь самой провидицы.
В начале 80-х годов в Рупите, записавшись, как положено, за несколько месяцев вперед, прибыл некий Вилко Панчев из Пловдива, еще нестарый мужчина с пшеничными усами.
Оробевший Вилко, поздоровавшись, видно, от страха решил не тянуть «быка за рога» и начал прямо с порога:
– Тетя Ванга, вы моя последняя надежда. Дело серьезное. Я удачно женат вот уже 15 лет. У нас рождались через каждые полтора-два года дети, всего их было шестеро, и все умирали вскоре после рождения! Мы с моей Славой любим друг друга и очень хотим детей! Помогите ради Бога!
Пророчица в таких случаях не торопилась выдавать свой «вердикт». Одно дело – пропала корова или собака, и совсем другое, когда речь идет о живых человеческих душах. Вот и сейчас она посидела около минуты, при этом лицо ее как-то напряглось, а взор (если можно так сказать) устремился куда-то в глубь ее существа. Надо думать, она вступала в контакт со своими небесными собеседниками. После недолгой паузы мужчина услышал:
– А ты помнишь свою мать? Я знаю, ее уже нет в живых, но она стоит передо мной, словно живая, и все мне рассказывает. После этого общения я поняла, что ты сильно провинился перед матушкой. Не желаешь ли осознать вину и очистить совесть?
Мне известно все, но я хочу услышать от тебя, что ты чувствуешь…
Вилко думал недолго. Перед Вангой – он уже понял – лукавить бесполезно, и начал рассказывать:
– Когда мне было 16, моя мать забеременела. Ей тогда уже было 37 лет; представьте, как я стыдился перед сверстниками своей матери, ее огромного живота! Ребята надо мной насмехались, ну а я… я постепенно возненавидел то существо, которое растет в ее животе! Когда родилась сестра, я совсем потерял голову – все смешалось: жалость к матери, неприязнь к маленькой сестричке, стыд перед друзьями, у которых матери и не думали безобразить свой живот беременностью. В конце концов, перевесило последнее. Я, уже будучи взрослым парнем, старался всячески избегать мать, а сестру и вовсе не признавал, что она есть, что нет – мне без разницы.