Никифорыч внимательно меня слушает, кивает головой и медленно пьет коктейль. Он тщательно осматривает все предметы, полученные от меня, затем говорит:
- У тебя проблемы, Саня?
- Проблемы у тех, кто сидит на крэке, а я в полной жопе, если честно, - отвечаю я и добавляю: но не задавай вопросов сейчас - я все равно не отвечу. Возможно, это не имеет никакого значения, но лучше подстраховаться.
- Понятно, - кивает Никифорыч и спрашивает: тебе точно не нужна охрана? Можно было бы устроить в два счета. Ты бы моих парней даже не заметил, зато всем было бы спокойнее.
Верчу головой отрицательно.
- Никакой охраны, - говорю я. - Просто небольшое приватное расследование. Такое случается время от времени - сам знаешь, не вчера родился.
Музыка меняется, и теперь мы разговариваем под новую песню «Modern talking». Лев Соломонович устало идет к нам.
- Только не это, - цедит сквозь зубы Никифорыч, залпом выпивает оставшийся коктейль и встает из-за стола, направляясь к барной стойке. Понятно, что самому ходить за напитком нет надобности. Просто Никифорыч боится не вынести запаха потного еврея под экстази. Я остаюсь на месте, у меня хронический гайморит.
Это такая болезнь, при которой воспаляется слизистая оболочка - а иногда и костная стенка - придаточной полости носа, гайморовой. Названа она в честь английского анатома Н. Гаймора, который впервые и описал это заболевание. Во время острого периода гайморова пазуха заполняется гноем, а нос перестает различать запахи. Кто-то назовет это проклятием, но я придерживаюсь мнения, что мне дико повезло.
Именно поэтому я широко улыбаюсь Льву Соломоновичу и говорю:
- Здравствуйте, здравствуйте! Опять отдыхаете?
Лев Соломонович, хоть и садится на стул, продолжает извиваться в такт музыке и кричит сквозь шум:
- Давно не виделись, дорогой! Как дела? - он хватает мой стакан, опрокидывает его и, поморщившись, говорит: опять пьешь Чивис Регал? Как же мне надоела эта Франция!
К нам подбегают спутницы Льва Соломоновича и начинают крутиться около стола. Я осматриваю их с головы до пят.
- Нравятся? - спрашивает Лев Соломонович и объясняет: мои девочки.
Он подмигивает и продолжает:
- Очень хорошие девочки, только худенькие больно, но зато чистенькие.
Я смотрю в сторону барной стойки и вижу, что Никифорыч стоит там, ожидая, когда вся эта экстази-компания свалит. Но от Льва Соломоновича так просто не отделаешься. Он начинает рассказывать:
- Представляешь, в прошлом месяце еле-еле поборол триппер. Врач утверждает, будто мое здоровье настолько слабое, что его может убить безобидное венерическое заболевание, - Лев Соломонович смеется и говорит: я чуть рассудка не лишился, когда узнал. Только вдумайся, Саня, помереть оттого, что с конца закапало.