– Вон оно что.
Теперь лишь Архаров вспомнил - рассказывали, будто эту Салтыкову выставляли на эшафоте, обряженную в саван, а на груди табличка: «Мучительница и душегубица». И то - чуть ли не полтораста душ крепостных на тот свет отправила, и секла, и кипятком шпарила, как только не изощрялась.
– Пойдем, сударь, - сказал Шварц. - Дельце свое я сделал.
– Полагаешь, на том свете зачтется? - с самого его удивившей насмешкой спросил Архаров.
– Это не мне разбирать. Я поставлен за порядком смотреть, - чуть ли не снисходительно объяснил немец. - Порядок же таков, что госпожа Салтыкова не имеет права помирать от голода. Ежели более некому ее кормить, сие становится обязанностью полиции.
Архаров опять вспомнил беглого обер-полицмейстера Юшкова. Знал ли тот, сидя у себя в подмосковной, что его учреждение обогатилось еще одной обязанностью?
– Подожди меня, Карл Иванович, - попросил он. И пошел туда, где заметил монахинь. Вряд ли они совсем сбежали - скорее всего, скрытно наблюдали.
Оказалось их не две, а даже три. Архаров пошел к ним медленно, всем видом показывая, что не злодей.
– Бог в помощь, матушки, - сказал он им. - Я инокиню одну ищу, имени и прозвания не ведаю, а есть у нее крестник, он во Всехсвятской церкви дьячком.
– Это вам матушка Сергия надобна, - сказала та из монахинь, что постарше. - Она в затворе сидит. К ней пускать и ее звать не велено.
– А крестник-то ходит?
– Крестника отец Авраамий благословил ходить.
– Давно ли вы, матушки, его видели?
– На Иоанна Богослова, поди, - отвечала, подумав, старшая из матушек. Это был тот самый день, когда экспедиция графа Орлова под колокольный звон въехала в Москву.
– Нет, он и после того был, - возразили ей.
Стали перечислять святых, которых Архаров знать не знал и потому день их памяти самостоятельно установить не сумел бы. Сошлись на том, что видеть-то дьячка видели, но не в это утро.
Архарову очень хотелось расспросить инокиню, но он уже понял - и близко не подпустят.
Запомнив имя инокини и даже окошко ее кельи - хотя поручиться, что удалось точно его определить по единому взгляду молодой монахини, он не мог бы, - Архаров вернулся к Шварцу.
– Коли ищете кого из родных, могу способствовать, - сказал немец. - Священник отец Авраамий мне весьма обязан. Коли еще жив, в просьбе не откажет.
– А чем ты, Карл Иванович, ему услужил?
– У него в храме оклад с образа унесли. Я отыскал.
Архаров посмотрел на немца с уважением. Полицейский служащий… должно быть, и сыску обучен?…
Он совсем было вздумал взять сейчас немца с собой, найти подходящее местечко - да хоть бы и на опустевшей паперти присесть! - и рассказать ему про свою погоню за сундуком. Но природная подозрительность вкупе с благоприобретенной удержали его.