Все-таки ей было страшновато. Поди знай, чего от такого ждать. И потому Дунька опять вскинула голову, словно бы кинулась в атаку.
– Ну что ж, сударь?
– Больно ты шустра, - отвечал Архаров, несколько удивленный ее натиском.
– Ремесло такое, - тут же объяснила Дунька. - Марфа учила - кавалер всякий попадается, бывает такой, что семь потов с тебя сойдет, пока его в постель уладишь… да наладишь!
Архаров расхохотался.
Его детский смех обычно очень удивлял тех, кто слышал этот заливистый хохот впервые. Дунька невольно улыбнулась и засмеялась сама - так же искренне.
Под этот хохот он ее и завалил на постель.
И, пока он разгребал складки и оборки ее юбок, Дунька вдруг вздумала его приласкать. Не так, как ласкают любовника, жарко и пылко, порой вцепляясь ногтями, а почему-то - кончиками пальцев. Может, потому, что была безмерно благодарна ему за его радостный, все преграды разрушивший смех.
Она расстегнула пуговичку камзола, распустила шнурок, стягивавший ворот его офицерской полотняной рубахи, скользнула рукой под ткань - и замерла.
Никто и никогда не говорил еще Архарову, что у него изумительно нежная кожа.
Вот и Дунька промолчала… только трогала и молчала…
* * *
Архаров, обремененный своим имуществом, застегивая камзол, вошел в горницу и тряхнул за плечо задремавшего в кресле Матвея. Тот, укутанный по уши в епанчу, был похож на огромного красномордого спеленутого младенца, разве что без чепчика.
– Пора, едем.
Следовало бы поверх камзола перепоясаться офицерским шарфом, да кто ночью глядеть станет? Архаров вдел руки в рукава мундира.
– А что? Утро? - осведомился сонный Матвей.
– А ты до утра решился ждать, авось фриштыком угостят? Вставай, поехали.
Архаров не любил надолго оставаться там, где имел дело с женщиной.
– А Бредихин, а Медведев? - Матвей угрелся под епанчой и страсть как не хотел вылезать в прохладную ночь, садиться в седло, трястись целую вечность до Головинского дворца.
– Сейчас и до них доберусь, - пообещал Архаров.
Матвей поглядел в окошко.
– Так ночь же на дворе, Николаша… Нас до утра не хватятся… Остался бы с девкой, вдругорядь приласкала бы… экая ты чучела беспокойная…
Вдруг Архаров шагнул к окну и отвел занавеску.
– Гляди, зарево…
– Ну, пожар где-то, - проворчал Матвей. - Москва без пожаров не живет.
Он изучил остатки на столе, налил в стопку из бутыли, выпил, закусил недоеденным пирогом.
– Уж не наш ли бивак? - вдруг спросил Архаров.
– С чего ты взял? Вечно тебе мерещится…
Но Матвей уже давно понял - Архарову не просто так мерещится, и его подозрительности надобно доверять. Матвею всего лишь не хотелось подниматься.