У Лубянки его ждал конюх Григорий, держа в поводу оседланную рыжую кобылку с древнегреческим именем Фетида. Архаров выбирал ее под себя - не слишком высокую в холке, с длинной сильной спиной, с чуть расходящимися передними ногами, что обещало быструю езду. Сев в седло, он послал кобылку рысью и довольно скоро, выехав к Охотному ряду, миновал Кремль и оказался на Знаменке.
Там он никого не искал - был уверен, что свои тут же заметят. Так и вышло.
Словно бы конный монумент, торчал Архаров на своей рыженькой кобылке посреди Знаменки, неподалеку от дома графа Романа Воронцова, где был устроен театр. К нему подбегали, докладывали, убегали, и от этой суеты архаровцев на улице стало как-то подозрительно пусто, одни лишь экипажи да телеги проезжали.
Наконец нашли бабу, которая божилась, что невысокая девка, одетая на французский лад и белом чепце, стремглав неслась в сторону Каменного моста, хотя за ней никто, кажись и не гнался. Поиски перенесли ближе к мосту, а там объявились те добросердечные кумушки, которые даже подсобили усадить «французенку» в карету к никому не известным дамам.
– Какие еще дамы? Что он, умом, что ли, тронулся? - спросил Архаров свое взъерошенное и ошалевшее от столь стремительного поиска воинство.
Никто ничего не понимал. За кем гнался Саша, почему согласился, чтобы его усадили в карету - осталось покрыто мраком. И чья карета - тем более.
Описать ее кумушки никак не могли. Вспомнили они лишь, что небольшая, лазоревая с золочеными резными накладками на самый модный манер, и на дверцах голые младенцы намалеваны.
– Теперь все московские петиметры и щеголихи в таких разъезжают, с амурами, и сами там в них амурятся, - сказал Тимофей. - Иной раз катит карета, а из нее такое доносится!
– Кто у нас коренной москвич? Ты, Костемаров? - спросил с высоты седла Архаров.
– Я, ваша милость.
– Куда могла дальше покатить та карета?
Демка пожал плечами и стал объяснять, что Замоскворечье велико, но ничего там как будто нет подходящего - владельцы дорогих и модных карет селятся совсем в других частях Москвы.
Архаров послал на розыски Демку с Макаркой, остальным велел продолжать наблюдение за гореловским особняком. Сам же вернулся на Лубянку. До вечера след кареты мелькнул в Кадашах, а далее она как сквозь землю провалилась.
– Ночевать здесь будем? - полюбопытствовал Левушка, когда Архаров засиделся в кабинете. - Сенька с каретой который час ждет.
– Нет, домой поедем, - буркнул тот.
Они вышли на Мясницкую. Был теплый летний вечер. Архаров вдохнул полной грудью и яростно, уже не боясь повредить Никодимкины труды, поскреб в затылке.