Все будет в порядке, уверил себя Юзеф. Если что – прорвутся.
Но уверенности не было. Ни в чем.
Танки при ближайшем рассмотрении оказались фальшивкой. Муляжом.
Башни грозных некогда «тридцатьчетверок» исчезли неизвестно куда – и были заменены грубыми бетонными копиями. Лесник посмотрел на ноздреватый бетон, окрашенный в защитный цвет, из которого торчали танковые пушки, – и отвернулся. Напротив, через шоссе, виднелись увенчанные шарообразными куполами здания – Пулковская обсерватория. «Нива» стояла неподалеку, в тени березовой рощицы. У мемориала защитникам Ленинграда на Киевском шоссе было безлюдно. Только они. Лесник и Анна.
Она молчала. Он – тоже. Не знал, как начать разговор. Вернее, если уж не обманывать самого себя, – отнюдь не разговор. Допрос.
Анна не спрашивала ни о чем. Словно давно привыкла к лазающим на рассвете в окно кавалерам – настолько привыкла, что без слов выходит вслед за ними тем же путем, через окно, – и отправляется на утренние загородные прогулки.
Молчание затягивалось, и Лесник наконец его нарушил:
– Ты можешь не дописывать реферат о военно-полевых судах. Заказчик мертв. Убит и расчленен.
Стандартной женской реакции на услышанное не было. Не было ахов, охов, вообще никаких выплесков эмоций. Анна спросила:
– Он был тебе другом? Или просто коллегой?
Казалось, Дыев нож сам рвался из ножен наружу. Лесник стиснул пальцами левой руки кончик черенка. Голос звучал мертво:
– Откуда ты это знаешь?
– Я не знаю. Догадываюсь… Вы очень похожи. Когда Эдик идет… шел по улице, он как будто очерчивал вокруг себя невидимую сферу и внимательно контролировал всех, кто пересекал ее границы. Причем совершенно на этом не сосредотачиваясь, рефлекторно… Ты ходишь так же.
Это простая наблюдательность, подумал Лесник. Хорошая сенсорика плюс хорошая логика. Нередко встречаются и у вполне нормальных людей, успокаивал он себя. И не верил успокоительным мыслям. Анна продолжала:
– И лексика… Я хорошо чувствую речь, и письменную, и устную… А люди, которые много общаются, поневоле, чисто подсознательно, заимствуют друг у друга и характерные словечки, и обороты, и структуру фраз. Причем чем лучше к человеку относишься, тем активнее происходит заимствование. Или вы с Эдиком провели много времени за дружескими разговорами, или был кто-то третий – общий друг, или наставник… И еще: когда ты мне дал ручку – записать телефон – ты характерно ее держал. Словно оружие. Словно в любой момент готов был вогнать ее в глаз, в ухо… Мне или кому другому. И тоже – бессознательно, рефлекторно. Эдик дал мне ручку так же. И – точно такую же. Похожих я нигде не видела.