Фу-у-у… Как все просто. Всего лишь ручка-тестер… Увиденная во второй раз, сработала как катализатор памяти – и тут же выплыли все мельчайшие, обычно не замечаемые детали…
Но все было не так просто. Потому что Анна сказала еще кое-что.
– И… я даже не знаю, как это назвать… я не говорила, но Жозефина Генриховна – моя родственница. Для удобства я зову ее теткой, но тут какая-то дальняя степень родства, она и сама сбивается, многие родственные связи порвались еще до войны… Но… похоже… у меня тоже есть какие-то семейные способности. Не такие сильные, как у нее… Я могу как-то-чувствовать людей… это не ауры, по крайней мере не те, о которых пишут в книжках, не видимые глазом сияния вокруг голов… Но я чувствую – настроение человека, здоров он или болен, кое-что еще… У тебя и у Эдика – из всех, кого я встречала, только у вас – одинаковая завеса… Не пробиться, ничего не понять, только чувствуется, что там, за ней – живой человек. Я не очень все это понимаю, я никогда всерьез не училась пользоваться этим, несколько раз просила Жозефину помочь разобраться, она всегда отшучивалась…
Это было похоже на правду. Или – на небольшой кусочек правды, продемонстрированный, чтобы скрыть все остальное.
Она чувствовала СКД-вакцинацию… Вернее, ее последствия. Хорошей сенсорикой это уже не объяснить.
– Скажи, у тебя быстро заживают раны? – спросил Лесник.
Ответить Анна не успела.
Звук моторов. Скрип тормозов. На площадку перед мемориалом въехали три машины, полные людей.
Площадка-3. Четырехэтажный особняк, окна на Екатерининский парк.
Раньше в здании располагалось нечто вроде элитной гостиницы без вывески – для размещения пребывавших в Царское Село важных особ и делегаций. В последние годы назначение здания не изменилось, лишь вместо партийно-правительственных шишек в нем ныне квартировали большей частью бизнесмены высокого полета.
Оборудование апартаментов – оргтехника, компьютеры, средства связи – позволяли капитанам экономики легко разворачивать здесь временные офисы. Юзеф развернул временный штаб.
Было, правда, одно неудобство – количество послушивающе-подглядывающей аппаратуры в несколько раз превышало все предельно-допустимые нормы. Но обер-инквизитора такие пустяки не смущали. Часть «жучков» его подчиненные изъяли, часть заглушили, а замаскированная над широченной кроватью камера транслировала теперь бесконечно-слезливую мелодраму «Сумерки страха» с видеомагнитофона, работающего в режиме «нон-стоп». Впрочем, действуй пресловутая камера в штатном режиме, – особой радости установившим ее это бы не доставило.