«Смерть… была глубоко осознанным самоубийством. Если человек в тот момент, когда говорил мгновению: - Остановись, ты так прекрасно!», - не разрывал союза с Мефистофелем, дальнейшее земное существование теряло смысл. За этим стояло глубокое учение: освобождение от тела сразу же дарует высшую радость - ведь радость тем выше, чем менее она связана с материей, - если человек в душе свободен от скорби и лжи, властелинов этого мира, и если может сказать о себе: «Я жил не напрасно».
«Что значит «жить не напрасно» по учению катаров? - спрашивал Ран, и сам отвечал:
Во- первых, любить ближнего как самого себя, не заставлять страдать брата своего и, насколько возможно, приносить утешение и помощь.
Во- вторых, не причинять боли, прежде всего, не убивать.
В- третьих, в этой жизни настолько приблизиться к Духу и Богу, чтобы в смертный час расставание с миром не печалило тело. Иначе душа не найдет успокоения. Если человек жил не напрасно, творил только добро и сам стал добр, то «совершенный» может сделать решительный шаг, говорили катары» (Ран О. Крестовый поход против Грааля. М., 2002. С. 110; См.: Lot-Borodine M. Trois essais sur Ie Lancelot du Lac et la Quete du Saint-Graal. Paris, 1921. P. 39-42.).
В минуту смерти душа катара не должна чувствовать никакой боли, иначе «там» она будет так же страдать от нее, как и в мире. Если человек любит ближнего как самого себя, он не может причинить ему боль, боль разлуки. Боль, причиненную другому, душа будет искупать, странствуя от звезды к звезде («по уступам чистилища», - как сказал бы Данте), постоянно откладывая воссоединение с Богом. Уже предчувствуя Бога, она - душа - еще болезненнее будет ощущать отлучение от него (Ран О. Крестовый поход против Грааля. М., 2002. С. 110-111.).
Катары предпочитали применять один из пяти способов самоубийства. Они могли принять смертельный яд, отказаться от принятия пищи, вскрыть себе вены, броситься в страшную пропасть или лечь зимой на холодные камни после горячего купания, чтобы получить смертельное воспаление легких. Эта болезнь была для них чревата бесспорным летальным исходом, ведь больного, желающего умереть, не могут спасти самые лучшие врачи.
«Катар всегда видел перед собой смерть на костре инквизиции и считал этот мир адом» (Ран О. Крестовый поход против Грааля. М., 2002. С. 111; Marx J. La legende arthurienne et le Graal, Paris, 1952. P. 67.). А тот мир, тот, что за чертой? Там, как считали катары, все проще…
Перед смертью катар читал сочиненную им же накануне добровольного ухода из жизни «молитву»: