"Ерунда, самовнушение", — уверял себя генерал. — "Просто, я ещё не привык к общению нечками". Но это не слишком помогало. Память тут же подсказала, что взгляд вейты, полуогра и даже драконов вовсе не казался ему злым.
— Мы — это кто? — ровным голосом уточнил Балис, преодолевший нерешительность и первым подошедший к столу. Вслед за ним потянулись и остальные.
— Мы — это мы, — лицо незнакомца было абсолютно серьёзным, если он и шутил, то делал это в лучших традициях Бастера Китона. — Мы те, кому поручено подвести итоги вашего, так сказать, путешествия.
— Кем поручено? — с чисто прибалтийской основательностью продолжал гнуть своё Гаяускас.
— Тем, кто имеет на это право, — ответил человек.
— Не будь слишком любопытен, Балис, — добавил нелюдь. Голос у него оказался вполне человеческим, разве что хриплый, как у большинства уроженцев Днепровского Левобережья. — А то ведь можем усадить за чтение трудов мудрого Конфуция о порядках на небесах. Малая толика истины в них, однако, содержится.
— Канга Фу-Цзы, — поправил человек.
— Твоя любовь к абсолютной точности создаёт одни проблемы. В их время и их землях он известен как Конфуций, к чему порождать непонимание?
— Людей лучше называть их подлинными именами, — не уступал мужчина. — Впрочем, к делу это не относится.
— Вот-вот, — попробовал вклиниться в разговор Нижниченко, — давайте, пожалуйста ближе к делу. И если можно обойтись без Конфуция, то давайте и обойдёмся.
Незнакомец одарил генерала печальным взглядом тёмных глаз, тяжело вздохнул и кивнул:
— Как вам удобно. Мы пригласили вас для того, чтобы сказать: ваша миссия завершена. И её результат признан успешным.
— Кем признан? Вами?
Человек в халате усмехнулся:
— Нет, нам такие оценки выдавать не по чину. Наше дело маленькое: довести их до вашего сведения.
— Тогда кто же оценивает? — настаивал Нижниченко.
— Вам же в своё время сказали: это было пожеланием Дороги. Вы напрасно так недоверчивы.
— А вы напрасно так скрытны, — парировал Мирон. — Одни многозначительные разговоры, но ничего конкретного. Мы вам что, игрушки?
Волчью морду исказила гримаса, очевидно долженствуя обозначать улыбку.
— Мне казалось, что Ваша фамилия не Перен. Да и господина Ромбаль-Коше я здесь что-то не вижу.
Женька не выдержал и хмыкнул. Подросток всей душой был на стороне своих старших товарищей, но не мог не оценить, как лихо человолк (то есть человековолк) прокатил Нижниченко. Впрочем, у генерала с юмором тоже всё в порядке, наверняка вывернется.
Словно подтверждая мысли маленького вампира Мирон нарочито вздохнул: