— Слышишь, Серёж: не доверяет. Накажем?
— Можно, если осторожно, — согласился мальчишка.
— Вы что, за одно? — почти всерьёз изумился казачонок.
— Конечно, — кивнул Балис. — Мы же друзья.
Серёжка благодарно улыбнулся.
Сашка махнул рукой и пристроился у младшего за плечом: надзирать за процессом. В результате ему досталась чёрная футболка, украшенная яркой, разноцветной, но бессмысленной вышивкой, словно неуклюжий художник опрокинул на ней палитру с красками, и зелёные бермуды с шестью карманами. Долго не могли найти подходящей обуви. Раздраженный подросток проворчал:
— Да и не нужны мне эти ваши кожаные лапти.
Серёжка просто согнулся от смеха, а Балис просто заметил:
— Твои сапожки к этому костюму не слишком подходят. Будешь выглядеть глупо.
— Я и босиком могу.
— Босиком — неприлично… Наверное.
Судя по увиденному на улицах, местное подрастающее поколение имело иную точку зрения, но его представители жили в городе в собственных домах, а не в гостинице.
— Ха, подумаешь, неприлично, — беспечно махнул рукой Сашка. — Слышал я это.
— Где? — немедленно заинтересовался Серёжка.
— В Таганроге. Генерал тогда жил в «Европейской», господа офицеры — в «Бристоле», а меня в хате поселили.
— Что ж не в гостинице? Не заслужил с господами? — подколол друга Серёжка.
Казачонок нервно дёрнул плечом.
— Я сам не захотел. Чего я в этих номерах не видел? И потом, хата к морю ближе.
Серёжка спорить не стал. Конечно, то, что Сашка воевал за белых, а не за красных, было большим недостатком. Настолько большим, что надо было либо становиться его врагом, либо прощать сразу и безоговорочно. И Серёжка давно уже выбрал второй вариант. И хотя от искушения время от времени поддеть Сашку мальчишка удержаться не мог, но очень старался не увлекаться. Да и не часто казачонок вспоминал про ту войну.
— А потом меня как-то позвал штабс-капитан Ковин, да срочно. Ну, я и прибежал в чём был: в штанах, рубахе и босиком.
Гаяускас представил себе такую картину. Получалось довольно забавно. А Сашка продолжал.
— Вбегаю в «Бристоль», а там сидит такой прилизанный с бабочкой… коридорный.
— Может, не коридорный, а портье, — засомневался Балис.
— Не знаю, кубыть и портье… Нехай так, один чёрт. Как заорёт на меня: "Ты куда, босяк, лезешь!" За ухо хотел схватить…
— Зря это он, — предположил Гаяускас. Сашка хищно улыбнулся.
— Ещё как зря. Тут как раз по лестнице Его Благородие поручик Малышев спускался.
Серёжка досадливо сморщился. Ну, неужели нельзя было просто сказать "подпоручик Малышев", зачем ещё про Благородия-то каждый раз упоминать. Неужели самому не противно быть таким… таким… холопом, что ли?