— Мы знаем, что такое порядок, — заверил Нижниченко. — Но решение о совместных действиях должны принять все. Мне почему-то кажется, что если инквизиторы сумеют нас поймать, то они не станут разбираться, кто из нас действовал добровольно, а кто по — команде. Сожгут всех. А тащить кого-то за руку на костёр — против моих убеждений.
Поглядев на удивлённый взгляд зеленокожего, Мирон пояснил.
— Против моей веры.
— Фрос разберёт разные веры, — с чувством произнёс Олх. — Совещайтесь, раз это необходимо, но только если мы объединяемся, то у нас будет один командир.
— У нас будет два командира, — ровным голосом поправил Йеми. — Ты и один из наших воинов.
— Два командира — всё равно что ни одного.
— Только не в том случае, когда оба — настоящие воины, у обоих общая цель и оба заботятся о её достижении, а не о том, чтобы показать собственную значимость.
Олх недоверчиво покачал головой. Он умел командовать, умел подчиняться. Но всегда надо знать, за кем последнее слово, за кем власть и ответственность.
— И кто будет этот кто-то? Ты, Лечек? Или ты, Мирон?
Люди переглянулись.
— Мы подумаем. Завтра вы узнаете. Последний вопрос — где лучше встретиться? Это место не слишком подходит.
— Лучшего нет, — вздохнул Теокл. — Я хоть и считаюсь купцом, но хозяин сильно удивится, если ко мне придёт сразу много народу.
— Тогда лучше у меня, — предложил Мирон. — После завтрака в трактире "Дом Дельбека". Знаете?
Пожилой изонист кивнул.
— Найдём, — пообещала Льют.
— Тогда, мы уходим, — Нижниченко поднялся с табурета. Йеми последовал его примеру. — Надеюсь, что завтра, наконец, мы перейдём от слов к делу.
В шестьдесят второй драконьей эскадрилье нравы ничем не отличались от остальных подразделений Имперской армии. Если между мужиками возник конфликт, так надо просто дать друг другу пару раз по морде, а потом выпить по кубку хорошего вина за примирение. Командир Юний Ценамий находил это абсолютно правильным, если, конечно, дело не касалось службы. Там уже по обстоятельствам. Мелко провинившийся подчинённый мог рассчитывать отделаться парой ударов по рылу, разумеется, без права ответить, а уж если проступок был серьёзен, ничего не поделаешь, согласно уставу: построение, оглашение вины, а потом на глазах у личного состава подразделения палка или розги. Чтобы другим неповадно было…
Увы, помимо благородных морритов командиру эскадрильи приходилось иметь дело с неблагородными младшими гражданами. Мужчинами Юний назвал бы далеко не многих из них, больше было тех, кто уподоблялся порочным женщинам, лгал, изворачивался и кляузничал на каждом шагу. Ну, не досмотрел за тестом, выпек не хлеб, а импы знают что такое, так признайся честно, получи по зубам и в следующий раз смотри в опару, а не по сторонам. Так нет же, будет жалобно канючить в своё оправдание так, что у самого великого Ренса зубы заноют. И ведь всё равно в итоге плетей схлопочет. Да, быдло — это на всю жизнь быдло, в настоящего человека ему превратиться невозможно…