– Дима, я сейчас вернусь, – внезапно произнес Нечаев, прерывая разговор, от смысла которого он отключился, потеряв нить рассуждений.
– Ты куда, Вадим? – Дорохов удивленно посмотрел на него.
– Две минуты, ладно? – уклонился от прямого ответа Нечаев, исчезая в темноте.
Кормовые люки боевой планетарной машины были плотно задраены, рядом на корточках сидел часовой, в котором Вадим со смятением узнал Хьюго.
– Как нога? – машинально спросил он, внутренне устыдившись, что не отыскал андроида раньше.
– Все в порядке, Вадим, – в своей лаконичной манере ответил андроид. – Сержант Сайков, по-моему, неплохой парень. Он быстро сообразил, что на передовом рубеже обороны в достатке разных запчастей от подобных мне машин.
Вадим присел рядом с Хьюго, у которого действительно снова было две ноги, и, достав сигареты, спросил:
– Ты можешь мне ответить, Хью, кто ты?
– Я?
– Да, ты. Ты воюешь на стороне одних людей, убивая при этом других, и чувствуешь себя, судя по всему, вполне комфортно. – Он искоса взглянул на андроида. – Где твоя зона отчуждения, Хьюго?
– Ты задал странный вопрос, Вадим, – повернувшись к нему, ответил дройд. – Если ты хочешь знать, почему я на вашей стороне, – то здесь мной руководит целесообразность. Для тебя я являюсь неоспоримой ценностью, союзником, другом, а для любого пришельца встретившийся на пути андроид незнакомой модели и непонятного поведения – лишь опасная и досадная помеха…
– А все-таки. Кем ты ощущаешь себя?
Хьюго задумался. На две или три секунды, но – задумался.
– Я – нечто, – наконец ответил он. – Не машина, потому что думаю, как люди, и не человек, потому что создан вами из искусственных материалов.
Вадим промолчал. Иные человекоподобные роботы аналогичной модели по сравнению с Хьюго выглядели бледными подобиями, хотя времени на саморазвитие у них было вполне достаточно. Да, за века колонизации их осталось мало, но Нечаев мог припомнить как минимум десять-пятнадцать семей, у которых имелись старые машины…
Вадим глубоко затянулся, ощущая во рту не вкус табачного дыма, а лишь противную горечь, и спросил:
– Почему, в таком случае, другие андроиды твоей серии либо ушли от людей, либо до сих пор нянчат детей, вытирают пыль, а ты воюешь?
– А разве ты не понял? Когда включилась моя функция саморазвития, исполнительный дройд по имени Хьюго превратился в любопытного младенца. Меня не только создали люди, но и воспитали… своим примером, прежде всего. Ведь бытие определяет сознание, верно? – уточнил он. – Да, частью моего существования являлась война, в момент столкновения двух человеческих анклавов, ну и что? Я ведь не застыл в той точке времени, а развивался до и после столкновения… – Заметив, что Вадим по-прежнему смотрит на него с недопониманием во взгляде, Хьюго пояснил: – Другим машинам моей серии повезло либо в большей, либо в меньшей степени. Кто попал в «нормальные» семьи, тот и вырос в своем саморазвитии в уравновешенного, преданного хозяевам, по-своему любящего их слугу, механического друга семьи. Если быть точнее, вырос не ощущающим никакой ущербности в таком положении. А кто-то достался людям неумным, злым, ненавидящим друг друга и развился соответственно в машину с неадекватным агрессивным поведением. Все очень просто, Вадим: вы нас создали, затем воспитали, а уже потом оглянулись на содеянное и справедливо ужаснулись, – ведь добрая половина бытовых машин развилась в агрессивных, не уважающих понятие «жизнь» механических отморозков. Но у кого они учились этому?