– Изменится баланс сил, – ответил ему Нечаев. – Мне непонятно, почему я должен объяснять офицеру космофлота, что такое война в космическом пространстве?
Хански смотрел на него, пытаясь унять распоясавшиеся вдруг чувства, – он действительно плохо соображал в этот момент, потому что остро осознавал: этот парень, которому еще наверняка нет и тридцати, ни в одной из своих черт не отражает тот образ полудикого, злобного туземца-мутанта, который рисовала им пропаганда.
– Никто в колониях не готовился к войне, – наблюдая его замешательство, произнес Вадим. – Мы помнили о Земле, но варились в собственных проблемах выживания. Наша техника и технологии не имели военного уклона, но, тем не менее, Дабог вам взять не удалось, там на орбитах уничтожен целый ударный флот, затем планета Элио сумела отбить атаку, и вот основные силы Альянса на наших орбитах. – Нечаев рассуждал вслух, формулируя эти выкладки, в том числе и для себя самого, потому что, прожив эту ночь, связанную с личным моральным выбором, он уже мыслил иными категориями… – Если мы возьмем второй ударный флот при посадке, у Альянса фактически не останется крупных космических соединений, пригодных для масштабных боевых действий, – заключил он.
– Этим ты не остановишь войну, – угрюмо возразил Джон. – К тому же есть еще и третий ударный флот, – заметил он, но тут же осекся, думая, что сболтнул лишнее.
– Да, – согласился Вадим, не обращая внимания на скомканную, оборванную на полуслове последнюю фразу Джона Хански. – Но космос и, в частности, гиперсфера – это не накатанный автобан, по которому непрерывным потоком могут двигаться боевые соединения. – Вадим развивал собственную мысль. – С потерей двух флотов Земле так или иначе потребуется строить новые корабли, наступит неизбежная передышка. От немедленных бомбардировок будет спасен не только Кьюиг, но и другие планеты.
Джон вскинул голову, посмотрев на Вадима. Ему был непонятен этот человек, более того, он терялся перед ним, робел, не понимая, как могут в голове Нечаева уживаться молодость и здравомыслие, жесткая, как казалось ему, воля, которую совсем недавно он видел в безумно усталом, словно бы провалившемся внутрь самого себя взгляде, и эта наивная вера, что ход событий можно изменить, что Земной Альянс, несмотря на мелкие победы колонистов, можно одолеть в принципе.
Запущенная на полную мощность индустрия войны, которая работала сейчас в родной для Джона Солнечной системе, по-прежнему казалась ему неодолимой силой. Он не верил, что Землю можно победить.
Однако это были общие рассуждения, а что касается сиюминутной ситуации…