Эбеново-черный корабль, похожий на парящую в воздухе кисть руки, вдруг начинает крениться, приподнимая искалеченный нос, из трех перпендикулярно расположенных относительно корпуса «выростов» тщетно вырываются струи холодного пламени, - центр тяжести критически сместился и чужеродному кораблю уже не удержаться в режиме горизонтального парения…
Иван успел отчетливо рассмотреть, как в глянцевитой броне открываются похожие на безгубые рты щели, и оттуда, словно муравьи, начинаются сыпаться крошечные фигурки инсектов. Их сотни, они падают с небольшой высоты, не разбиваясь, тут же стремительно начиная удирать от места падения, куда после отчаянной, но бесполезной борьбы грузно оседает масса подбитого корабля.
По субъективным ощущениям бой растягивается в вечность, но в действительности прошло не более минуты с того момента, как Дорохов разговаривал с Лагутиным.
В поле бокового зрения внезапно попадают древние, покрытые окислами конструкции, за которыми царит вязкая тьма, - это покосившаяся рама рухнувших створов, некогда запиравших проход в недра цокольного этажа.
Все…
Вырвались.
«Хоплит» разворачивается, разгоняя мрак, включаются два уцелевших прожектора.
Еще шаг и Иван начинает ощущать, как тяжкая поступь серв-машины переходит в подчинение его воле: Лагутин, как и обещал, отключил дистанционное управление.
Дорохов не прерывая нейросенсорного контакта, на миг остановил «Хоплита».
Он понимал, что минута боя полностью переродила его сознание, и, прежде чем двигаться дальше, вглубь мрачной древней постройки он, не напрягаясь, как прежде, мысленно спросил, не заметив, сколь естественно, по-человечески тепло , сформировал его разум запрос кибернетической системе серв-машины:
Я знаю, у тебя есть имя?
Нет. Есть только серийное название модели.
Назови его.
«Беатрис». СИИНТ[10] «Беатрис27».
Красивое имя. Позволь, я буду называть тебя просто - Беат?
Конечно…
Кому-то это могло показаться абсурдом, излишеством, но Иван, понимал - все гораздо сложнее. Она осознавала факт собственного бытия, и имела право, на адекватное обращение.
* * *
Два часа они, не останавливаясь, углублялись в недра древнего цоколя, прежде чем «Хоплит» Лагутина остановился, поджав ступоходы.
- Все, Иван, - раздалось в коммуникаторе. - Дальше прохода нет.
Дорохов едва ощущал собственное тело. Мышцы затекли, страховочные ремни пилот-ложемента врезались в грудь, но он мысленно отогнал болезненные симптомы. Если он измотан то какого сейчас приходиться Илье Андреевичу?
Амортизационные дуги с тихим шелестом втянулись в основание сложного противоперегрузочного механизма, и он встал.