– Отдать и уничтожить не одно и тоже. Боли не будет. И особого ущерба твоя личность не понесет, ты ведь сам сказал, что подобных впечатлений в памяти полно.
– Ладно. Что я получу взамен?
– Способность выйти за пределы своего логра.
– Даже так? - Приподнял бровь Генрих.
– Чтобы попасть сюда мне пришлось сломать защиту и проделать брешь в межмирье. Я могу поступить по-разному. Заделать проход, оставить открытым или настроить на твою личность, чтобы он пропускал только тебя.
– Лучше последнее. Своих глюков хватает, не хотелось бы толпы незваных гостей из других миров.
– Без проблем. Проход будет виден только для тебя. Значит, мы договорились?
– Не совсем. Мне нужно оружие. Исправное, функциональное оружие, лучше всего "Гюрза" или "Стайгер", на худой конец подойдет и "Гервет", но предпочтительнее первые две модели.
– В таком случае тебе придется отдать два воспоминания. В полном объеме.
– Не вопрос. Но я не знаю, как это делается.
– Просто подумай о них, вспомни, и мысленно пожелай, чтобы они оказались у меня.
– Может добавить парочку своих призраков? - Усмехнулся Генрих, к которому вдруг вернулось хорошее настроение. Там, где существует торговля, он не пропадет. Тем более, когда в его руках снова окажется оружие - действенный, надежный способ решения многих проблем.
– Нет, призраков я не возьму. Дурные воспоминания оставь себе. Только помни, о чем я тебя предупредил.
– Ну, хорошо. Сейчас попробую. Не хочешь показать мне "Гюрзу"?
– Нет. - Покачал головой Ричард. - Я уже выполнил половину обещанного, - проход в межмирье существует. Теперь твоя очередь. Как только я получу первое воспоминание, создам оружие. Без боекомплекта. После второго воспоминания - обоймы и элементы питания.
– Ладно. Договорились.
Генрих был зол, измучен и подавлен.
Он не мог определить, сколько прошло времени после визита кибрайкера.
Здесь не существовало даже смены дня и ночи, чтобы хоть как-то вести отсчет данности. Он не мог спать, не испытывал голода, лишь память постоянно подбрасывала неприятные сюрпризы, материализуя такие воспоминания, о которых он (как казалось в реальной жизни), позабыл давно и прочно.
Постепенно менялось его сознание. Приобретение импульсного пистолета на поверку оказалось не лучшей идеей. Генрих не мог в одночасье избавиться от укоренившихся привычек, но сцены из прожитой жизни становились все более невыносимыми, и он стал часто, бездумно пускать оружие в ход, уничтожая являвшиеся ему фантомы.
Память стала прерывистой, в ней теперь зияли пустоты, которые он не мог заполнить.
Вся скверна его жизни возвращалась к Генриху, но теперь он не мог использовать привычные приемы: ему не откупиться, не сбежать, нет возможности общаться даже с теми, кто окружал его в последние годы. В логре все потеряло смысл. Его железная воля оказалась не у дел, все, что он умел, являлось бесполезным, но рассудок еще не погиб, и, очнувшись от очередного приступа невыносимой боли (таким неприятным эффектом сопровождалось уничтожение участков памяти), он вновь думал о прожитой жизни, пытаясь отыскать в ней что-то, способное принести в пространство логра хотя бы иллюзию нормального существования.