Этот призрак говорил. Явление не такое уж феноменальное, почти все фантомы что-нибудь твердят, но этот хотя бы попытался ответить на вопрос.
Почему? Как воспоминание может осознавать себя?
– Твой напарник… Он тоже был экзобиологом? - После долгого размышления спросил Зольц.
– Да… Я плохо помню. Но он бросил меня умирать.
Генрих вдруг понял, почему призрак обрел некоторую самостоятельность и устойчивость, демонстрируя качества личности.
Тот человек, который бросил умирать своего напарника, обладал теми же знаниями что и несчастный, скончавшийся от экзобиологической заразы на неведомой Зольцу планете. Это означало только одно, оказавшись тут и вспомнив свое преступление, тот сбежавший экзобиолог невольно вспоминал о профессиональных качествах коллеги, о знаниях которые мог бы применить, спасая его. Он мучился угрызениями совести и, не выдержав их, вторично бросил тут, среди мрачного леса, не человека, конечно, но полноценное воспоминание о нем, не понимая того, что вместе с мучившим его призраком отдает "отстойнику" частицу самого себя, вместе с теми знаниями, которые являлись общими для двух коллег по биологической экспедиции.
Зачем мне чужие грехи, когда своих хватает?
Генрих лишь мимолетом подумал об этом. Его личность стояла на грани распада. Он ненавидел самого себя. Что толку стать одним из призраков этой мрачной чащобы? Возможно, существует другой путь? Не уничтожать воспоминания, а принимать их, такими, каковы они есть, хранить в себе, чтобы больше не повторять ошибок прошлого?
Если бы Зольцу сказали, что он станет мыслить таким образом, Генрих бы лишь фыркнул в ответ. Подобного не могло случиться с ним в той, потерянной и проклятой навсегда жизни.
Теперь измученный, опустошенный, едва помнящий собственное имя, он мог.
Не только мог, но и хотел. Назло всему. Назло этому чудовищному лесу. Не только ради того чтобы выжить, но и заново воссоздать себя, другим, не таким как прежде.
Риск?
Конечно, он был. Но Генрих дошел до той стадии отчаяния, когда любой выход из тупика казался ему благом.
Не убивать воспоминания, а собирать их, осмысливать, примирятся с призраками, принимая частицы знаний и крупицы душ.
Ты перестанешь быть самим собой.
Не беда.
Генрих склонился к несчастному и тихо произнес:
– Я помогу тебе. Дай мне руку.
В следующий миг, когда их пальцы встретились фантом внезапно задрожал, сливаясь с фигурой Генриха.
Не бойся. Мы выйдем их этого леса… - мысленно произнес он. - Или лучше попробуем изгнать его отсюда.