— Вас проводит Вера Анисимовна.
— Нет, девочка моя. Проводи меня сама. Старушка домработница всегда меня недолюбливала, и я стараюсь пореже встречаться с ней. Она всегда боялась, что мы с Яковом будем вместе. Она боится элитных женщин, потому что мы знаем себе цену и с прислугой обращаемся именно так, как заслуживает прислуга. Это для тебя она Вера Анисимовна, а для меня — одна из халдеек Якова. Домработница любит деревенских девушек, потому что сама родилась в деревне.
— Вы хотите, чтобы я вас проводила?
— Хочу. Будь доброй и любезной, девочка моя. Уволь меня от общения с халдеями. Они всегда действовали мне на нервы.
— Как знаете…
Выйдя из дома, мы оказались на красивой ухоженной аллее, которая была одной из достопримечательностей этого дома. Некоторое время шли молча.
— Мне всегда нравилась эта аллея. Она выполнена с особым вкусом, — нарушила молчание женщина. — Это я нарисовала Якову эскиз и тщательно разработала проект, выбрала растения, которые могли бы смотреться здесь более интересно.
— Вы так давно знаете Якова? Вы были с ним знакомы до того, как он построил этот дом?
— Я была с ним знакома задолго до того, как он построил этот дом.
— Почему он не ушел от жены и не остался с вами?
— Есть такое понятие, «осенний марафон». В молодости я насмотрелась на романы моих подруг с женатыми мужчинами, они никогда не заканчивались чем-нибудь хорошим. Наоборот, приносили одни разочарования, слезы и страдания. Кода я познакомилась с Яковом, я воспринимала его только как таблетку от одиночества. Взяла таблетку, запила водой и на время почувствовала себя кому-то нужной. Таблетка действует недолго, но это время было самым счастливым в моей жизни. Когда Яков ехал к жене, «действие таблетки» заканчивалось, и я ждала новой дозы. А затем все это переросло в сложный клубок, который практически невозможно было распутать. Я, как и многие другие, оказалось втянутой в изматывающий душу «осенний марафон». Понимаешь, Яков из тех мужчин, которые не разводятся и тянут двойную лямку до конца своей жизни.
Я испытывала к этой женщине противоречивые чувства. И сострадание, и жалость, и злобу, и даже ненависть. Мне хотелось ее понять, но ее цинизм не позволял мне этого сделать.
Когда мы дошли до ворот, Тамара заговорила снова.
— Вчера я сделала себе подарок… Просто на душе было паршиво, хотелось себя чем-то побаловать. Я купила себе тонированный джип «Мерседес», а теперь сама думаю, нужен он мне или нет. Тебе нравятся такие машины?
— Мне вообще нравятся машины.
— Как, все? И «Жигули» тоже?
— «Жигули» тоже неплохая машина. У нас в соседней деревне на такой директор сельсовета ездит.