Зоркины волосы были почти того же цвета, что коряга – с алюминиевым отливом. Они стали такими уже здесь, на Бастионе – видимо, тоже от соли и солнца.
Лежал Зорко на боку, калачиком, носом к скале, к Лёну спиной. Над ухом вздрагивал от струек воздуха завиток.
Лён смотрел на этот завиток. На висок.
Потом глянул под ноги. Прямо у пальцев его – просто как чья-то зловещая услуга – лежал кусок ракушечника, похожий на каменный топор.
Лён будто под гипнозом, нагнулся и взял камень.
Опять посмотрел на Зоркин заросший висок.
“Если острым концом, то сразу…”
Он глянул вверх. Нависшая скала высотой была метров семь. Все решат, что мальчик сорвался и ударился головой… Но ждать, когда его найдут, не надо. Лучше уйти сразу. В тот же миг… Нет, не получится, одежда-то в крепости. Придется забежать за ней. А по пути сказать старику, что Зорко нигде нет – наверно, ушел в город.
Получится ли вот так спокойно соврать на ходу – после того, что с д е л а л?
Не все ли равно! Если и заподозрят, никто его не найдет, не поймает. В Льчевске много мест, где можно укрыться до вечера. А потом – к тем, кто ждет. К н а ш и м…
“Лён… Месяц похож на малыша, который собрался купаться… Я помню, как меня мама купала…”
Не смей вспоминать! Нельзя!!
Он стиснул камень до онемения в суставах.
Это же один взмах. Поднять и…
Камень казался стопудовым. А завиток на виске замер, словно почуял что-то…
Ну…
Зорко шевельнулся. Повернулся на спину. Сел. Глянул синими веселыми глазами, заулыбался.
– Ой Лён! А ты мне только что приснился!.. Лён, ты чего…
Зоркина улыбка пропала. Он что-то понял. Посмотрел на камень. И – Лёну в глаза. И повторил:
– Лён, ты чего…
Лён выпустил обломок. Тот, падая, ссадил ему кожу на косточке. Лён не шевельнулся. Тяжело сказал:
– Я знаю, кто ты…
Зорко сел прямее. Глаз не отвел и бросил отчужденно:
– Ну и что? Я и не скрывал, что я за йоссов.
– Ты не просто за йоссов, ты сам йосс.
– Ну и что?
– Ты не просто йосс, ты их гонец. С делом особой важности.
– Ну и что?
С каждым “ну и что” Зорко ощетинивался все больше. Глаза выбрасывали синие иглы. Коленки и локти торчали как шипы. Каждая жилка напружинилась.
А Лён, наоборот, обмяк. И сказал с бессильной сумрачностью:
– Ты не должен был мне доверять. Потому что я тоже… Только с другой стороны…
“Господи, что я говорю! Это же нельзя!..”
Зорко тоже обмяк. Приподнялся и опять сел. На корягу. Она качнулась, Зорко чуть не упал. Махнул руками, словно схватиться хотел за пустоту. И была в этом движении такая беспомощность… Но страха в глазах не было. Он опять глянул прямо и спросил шепотом: