В тумане черты угловатого лица преподобного Китона, похожего на маску черепа, сглаживались. Он обвел взглядом собравшихся и повторил:
– Мы должны простить его. – Потом открыл Библию и продолжил: – В книге Иова написаны слова, которые если и не утешат нас в этот час, то выражают то темное, противоречивое чувство, которое владеет нами, нашими сердцами: «Человек, рожденный женою, краткодневен и пресыщен печалями. Как цветок он выходит и опадает, убегает как тень…»
Голос святого отца стал громче и был похож на звук хлыста. Джулиана поразило странное значение библейских слов: «И сказал я тлену – ты мой отец, а червю – ты моя мать и сестра». На глазах преподобного опять заблестели слезы, он закрыл книгу и хрипло пробормотал:
– Помолимся! О, Господи! Отведи горечь и ненависть от наших сердец и помоги нам, чтобы могли мы отдаться во власть твою. Христа ради, дай нам понять пути твои. Аминь.
– Аминь, – эхом, приглушенным туманом, повторили собравшиеся.
Лора отошла от Джулиана поговорить с Тимом:
– Я сегодня закрыла редакцию. Так что можешь не приходить. А твоей тети здесь нет?
– Она плохо себя чувствует, – ответил Тим.
Лора вернулась к Джулиану. Преподобный Китон начал отходную молитву Аните Грант. Тим не слушал. В его голове сказанные священником слова превратились в странную фразу «тлен – ты моя мать».
«Мы хотели бы проклясть его, отправить его душу в ад», – звучали вновь и вновь в его ушах слова священника. Тим всей кожей чувствовал, что, говоря это, Китон глядел прямо на него, а разве не ему были адресованы слова о ненависти и гневе к «человеку, который в угоду своей похоти так жестоко отнял их жизни».
Сколько он помнил себя, столько же помнил и бесконечные рассуждения тетки о его, якобы испорченной крови. Она отравляла его жизнь рассуждениями о злой матери Тима. Впрочем, он никогда ей не верил. Он был еще совсем маленьким, когда мать умерла. И тем не менее он помнил ее нежной женщиной, с мягкими руками, спокойным голосом. Она ласково целовала его и утешала, если случались с ним обычные детские несчастья.
Но что, если рассказы тети были все же правдой? Если его мать была злым гением, произошла от женщины, которая связалась с нечеловеческим существом?
Женщина на дыбе: это лишь кошмар или все же генетическое воспоминание о его предках? Этот монстр с жуткими глазами и вызывающим членом? Может, и это существо было его предком?
От ненастья и волнения он продрог до костей и кутался в плащ. Голос священника все еще звучал. «Нет», – сказал себе Тим. Представления его тети о зле были смесью наивных суеверий, ревности и невежества. «Отвратительные обряды» и «бесовские» действия, которые она приписывала всегда его матери, наверняка на самом деле были чем-то другим. Он понял это только в последние месяцы. Разозлившись на то, что Агата постоянно поливает грязью его мать, Тим не так давно потребовал от нее конкретных примеров, свидетельствующих о деградации, как называла это тетя, покойной. Агата пыталась уйти от прямых ответов, но Тим настаивал. И, наконец, она сказала: