– Армия. Я же говорила, что мне надо идти с тобой. Ну да я думаю, командир не будет против, если во время обеда ты будешь ходить не в солдатскую столовую, а ко мне, я сниму угол поблизости.
– Если кто и будет против, – заметил Ислам, – то это я, ты сделаешь из меня посмешище.
– Подумаешь, – сказала мать, – он еще и нос воротит, неблагодарный.
– Мам, а ты когда-нибудь встречала благодарных детей? – лукаво спросил Ислам.
– Я надеюсь на тебя, ты моя последняя надежда. Два твоих старших брата живут себе и в ус не дуют, им до меня дела нет, я надеялась, что твоя сестра будет мне опорой в старости, но она будто нарочно вышла замуж за человека из другого города и укатила подальше. Вот я и думаю, может, мне, не дожидаясь дома престарелых, пойти с моста в речку прыгнуть и утонуть.
– Мама, в нашей речке даже зимой сложно утонуть, а уж летом вообще воды по щиколотку, – ухмыльнулся Ислам, он не принимал слова матери всерьез, впрочем, как и она сама. Хотя этого никто не знает.
На нос Ислама упала крупная капля, он удивленно поднял голову и сказал:
– Кажется, дождь собирается.
– Он весь вечер собирается, – подтвердила мать, – пойдем, сынок, в дом.
Ислам попросил:
– Давай еще посидим.
– Тогда принеси мне шаль, – сказала мать, – мне холодно, и зонт захвати.
– А зачем зонт, – поднимаясь, сказал Ислам, – мы и так под зонтом сидим, правда, он дырявый.
Он вынес из дома клетчатую шерстяную шаль, которой мать обычно подвязывала поясницу, и на всякий случай взял зонт. Однако дождь не спешил пролиться на землю, на асфальтовые плиты, которыми было выложено пространство перед домом, упало еще несколько капель и пока этим дело ограничилось.
– Я думаю, – сказала мать, кутаясь в шаль, – вернее, надеюсь, что в следующей жизни меня ждет более счастливый удел, может быть, там исполнятся мои мечты.
– Я думал, ты мусульманка, – улыбнулся Ислам, – а ты, оказывается, буддистка.
– Чтобы прожить еще одну жизнь, я согласна поверить в переселение душ, – заявила мать, – мечты материальны, они не могут остаться нереализованными. Надо полагать, таких, как я, много, что должно произойти с планетой, если эти мечты достигнут критической массы. Но с планетой ничего не происходит, значит, мечты сбываются в следующей жизни.
– А кто виноват, что они не сбылись, твои мечты, – спросил Ислам, – ты сама или другие люди?
После долгого молчания она сказала:
– Частично я, частично другие люди, с самого начала все пошло неправильно. Начало моим бедам положила моя собственная мать. Когда началась война, мне едва исполнилось восемнадцать, тогда прошел слух, что на войну будут забирать всех, и мужчин, и женщин. Мать, испугавшись этого, тут же выдала меня замуж за пятидесятитрехлетнего человека. У него было одно единственное достоинство – деньги. А иначе что бы подвигло мою мать на этот поступок? Я была красивой, она бы могла выдать меня за молодого человека.