– Да курите здесь, – разрешила Нина.
– Здесь и так дышать нечем, мы лучше выйдем, – сказал Ислам и поднялся. Сенин последовал за ним. Они вышли на улицу и остановились в тени, отбрасываемой козырьком подъезда. Трехэтажный дом, в котором жила Нина, был старинный, дореволюционной постройки.
– Слушай, я тебя за весь день так и не удосужился спросить. Так как насчет нашего дела, что мне передать? – спросил Сенин. – Он не может больше ждать, землю надо выставлять на аукцион.
– Я согласен, – сказал Ислам, – деваться некуда.
– Ну почему так мрачно, друг мой? Можно отказаться.
– Я не в этом смысле – в глобальном. Мне по жизни деваться некуда. А в частности – рынок закрыли, выбора нет, надо развивать новое направление.
– А когда деньги? – осторожно спросил Сенин.
– Завтра подъезжай, только я бы хотел вначале внести аванс. Скажем так, половину.
– Старик, не согласятся они. Теоретически, после того как документы об отводе земли будут подписаны, ты можешь их кинуть, и у них не будет законных претензий к тебе, надо рискнуть.
– А если они меня кинут?
– Маловероятно, его не так давно назначили, он не станет начинать деятельность таким образом. Они зарываются обычно в конце.
– А ты ответишь за них?
– В пределах своей доли, конечно, но не за пятьдесят же кусков! Я верну тебе свои комиссионные, пять тысяч, в лучших традициях общества с ограниченной ответственностью. Но дело выгорит, я уверен.
Ислам задумался. С Сениным можно было иметь дело, он не сомневался в нем. Но Ислам был суеверен. Рынок, взятый в аренду с помощью Александра, власти закрыли, не дав ему проработать даже год. Он еле успел отбить деньги. Исходя из собственных проверенных временем суеверий, связываться с Сениным второй раз не следовало.
«Чтоб жизнь прожить, знать надобно немало…» Ислам знал немало о жизни, но жизненные проблемы возникали оттого, что он зачастую не следовал собственным знаниям. Другое дело, что любой бизнес, особенно бизнес на просторах бывшего Союза, сопряжен с риском.
– Ладно, – сказал он, – договорились, приезжай завтра.
Порыв ветра сорвал несколько желтых листьев с крон деревьев, и они, кружась, опустились на землю. Ислам поднял один из них, это был кленовый лист.
– Как-то сегодня неестественно тепло, – заметил он, – наверно, снег скоро пойдет.
– Может быть, – согласился Сенин, – ноябрь все-таки. Пойдем, что ли, к дамам, а то заскучали они, наверное. К тому же я не люблю, когда женщины одни остаются, – обязательно какая-нибудь нежелательная информация о тебе всплывет, больно любят они сплетни.
– Сейчас, – отозвался Ислам, – еще пару минут. Разгоряченному спиртным, ему не хотелось возвращаться в душную комнату. В этот момент к ним приблизился мужчина и на ломаном русском произнес: