- Я не ждал от Клегга никакого вознаграждения, - сказал я.- Я старался для фирмы, хотел вам понравиться, чтобы получить повышение. И вообще они оба торговали дом в открытую Что тут пло хого? Я тут ни при чем.
- Не лгите, Майкл. Не ставьте меня в трудное положение. У меня здесь описание дома, вы напечатали его для Уэйнфлита, и там стоит цена, которую вы сами сочинили. Да, конечно, вы поумнее, чем другие наши служащие, но держать вас я не могу. Я дам вам приличную рекомендацию, без места не останетесь. Но куда 6ы вы ни поступили, не пробуйте выкидывать такие номера. Не то подпортите себе репутацию.
Тут он подмигнул, а может, мне померещилось- за очками не разберешь; очень хотелось врезать ему по бледным щекам и седым усам тогда бы у меня унялась дрожь в ногах, да только я вовсе не спешил попасть за решетку.
Я получил двухнедельное жалованье и деньги за страховку и не без сожаления распрощался с мисс Болсовер.
- Как досадно, что вы попали в беду,- сказала она,-но не надо расстраиваться.
Я улыбнулся. - Вообще-то я рад уйти. Я все равно думал перебраться в Лондон.
Еще одна бессмысленная ложь - ведь рано или поздно мы непременно столкнемся где-нибудь на улице, и она подумает, у меня не хватило духу уехать. Она была гордая, сильно за тридцать, волосы с проседью, казалось, не подступишься, и как раз поэтому я часто воображал себя с ней в постели.
Сейчас мне хотелось видеть только одного человека, но было еще слишком рано. Что ж, получить расчет - не шутка, после такой встряски не вредно провести несколько часов за городом. Я выведал у мисс Болсовер, что тот хват перевел аванс за дом Клегга - 4600 фунтов,- так что когда контракт будет подписан, я должен бы получить по меньшей мере сто фунтов, только вот сдержит ли этот псих Клегг слово?
За городом оказалось coвсем неуютно, порывами задувал резкий ветер и даже через толстое твидовое пальто пробирал до костей. Шагая под этим ветром от автобусной остановки, я вдруг до конца понял: а ведь карта моя бита. Неужели мне до самой смерти прозябать на разных фабриках - тихо, мирно, разве что иной раз вынесешь кой-что из готовой продукции и струхнешь: не очень ли заметно карман оттопырился. Естественно было бы отступить, зажить опять в безопасности, чтоб не уходила душа в пятки после каждого промаха. Но я уже не мог следовать естественным побуждениям, я вступил на путь, который был еще естественней моих естественных желаний: я твердо знал, что буду делать, и уж больше не раздумывал.
Клегг пригласил меня в комнату - то ли это была контора, то ли кабинет, Он несколько дней не брился, и щетина на лице тоже выросла седая, как волосы на голове. Он предложил мне сесть, я и сел в кресло. На стене у меня за спиной висела в рамке карта железных дорог Англии. Артур Клегг, как положено хозяину, пошел в кухню вскипятить чай, и я остался один. Не знаю, понимал ли он, зачем я явился, он ни о чем меня не спросил, ничего не сказал - может, вообразил, будто я просто шел мимо да и заглянул, у него ведь мозги набекрень. Кто его знает, чокнутого? Только по его серым прозрачным глазам ясно было, что он куда больше интересуется всем вокруг, чем я, и, пока он заваривал чай и доставал старые чашки, на проигры вателе крутилась пластинка, музыку я узнал - «Мессия» Генделя. Наверно, он весь день крутил такую вот музыку, не то живо бы спя- тил, не успев убраться из этой мрачной берлоги. Я сидел и думал, за чем только меня сюда принесло, а певец обещал, что трубный глас прозвучит, не миновать - но я все не знал, как взять быка за рога: ведь Клегг, конечно же, понимал, что ни гроша не должен за мои услуги.