– И прекрасно. Заводи себе другую лошадь. А Чубарку оставь ребятам. Выходят его – их счастье.
Соня не удержалась и хлопнула в ладоши:
– Ну и мама! Ну и молодец!
Она толкнула дверь, и мы со смущёнными и радостными лицами гурьбой ввалились в комнаты.
Утром мы нашли Чубарого в том же положении, что и вчера. Только солома вокруг него была помята и разбросана. В чёлке и гриве запуталось много соломинок. Видно было, что он бился о землю, стараясь подняться. Это вчерашний длинный перегон отнял у него последние силы.
Когда мы подошли, он снова попробовал подняться: вытянул передние ноги и с усилием привстал.
Напрасный труд.
Задние ноги и круп совсем не слушались его. Чубарый тяжело повалился, вздохнул и заколотился головой о подстилку. Потом снова рванулся.
– Встаёт!.. Ну-ка, поддержим.
Соня подставила плечо. Я помогла ей.
Мы видели: так делал один извозчик, когда у него упала лошадь.
– А ну! А ну!
Юля и Наташа ловили негнущиеся Чубаркины ноги и старались найти для них точку опоры.
– Ага, ага, встаёт! Но-о! Чубарик, ннооо!
– Ах, чтоб тебя!..
– Что ты кричишь?
– Да, самой бы тебе так…
Чубарый стоял, растопырив ноги. Соня морщилась и скрежетала зубами: одно из своих копыт он поставил ей на босую ногу.
Я бросилась на помощь.
– Нет, нет, не толкай его так… Ты только чуточку подними… Ну, вот и ладно.
Нога была запачкана навозом. Сквозь грязь виднелась огромная ссадина.
– Заживёт, – решила Соня.
Наташа разыскала в углу конюшни какую-то грязную бумажку, послюнила и прикрепила её к Сониной ране.
– А то мухи нагадят, – пояснила она с видом опытного доктора.
Пока Чубарый не мог пастись сам на лугу за оградой, мы рвали для него траву руками. Он лежал недалеко от конюшни. Иногда там светило солнце, но трава около него никогда не бывала вялой: мы без конца приносили свежую. Кроме того, мы таскали ему всё, что попадалось на глаза: овёс, краюху хлеба, сахар. Замешают ли пойло для коровы – мы непременно улучим минутку, стащим для Чубарого отрубей или свёклы. Или посечём сухой клевер, обдадим горячей мучной болтушкой, прибавим «по вкусу» соли и угощаем нашего больного.
Чубарый долго был костлявым и некрасивым, но нам он казался красавцем.
По утрам мы чистили его скребницей и щёткой, расплетали и заплетали его гриву, чёлку и хвост в тугие косички. И каждую такую косичку завязывали на конце яркой косоплёткой. Наташа целыми часами разговаривала с конём, трудясь над его причёской. Чубарый с удовольствием слушал её голос и смех. Конь лежал, и большая голова его приходилась как раз вровень с животом девочки. Иногда она шептала ему что-нибудь в ухо. Конь тряс головой, а Наташа заливалась смехом и говорила: