Точно угадывая мысли полковника, Ландышев сказал:
- Я все понимаю, но ехать мне надо, и срочно, - Ландышев стремительно встал и заходил по кабинету. - Я должен ехать!
- Вы так и не объяснили мне, в чем все-таки дело и для чего вы хотите вылететь за границу? - мягко напомнил Соколов.
- Для встречи с Можайцевым, - Ландышев на мгновенье остановился перед полковником, и тот увидел, как лицо инженера неожиданно исказила внутренняя боль. - Видите ли, - продолжал инженер, - сегодня утром я получил от Можайцева письмо, вот оно, - он вынул из кармана и протянул полковнику листок бумаги, исписанный крупным, резко изломанным почерком. - Письмо из Парижа. Можайцев сообщает мне, что ему давно известно, над решением какой именно научной проблемы я работаю... и просит меня прибыть для встречи с ним в Берлин. Он пишет, что намерен предостеречь меня от опасности, которая грозит и лично мне, и моему делу, что это, по-видимому, единственная возможность помочь мне избежать опасности и срыва моей работы. Можайцев собирается посвятить себя какому-то делу, что не позволит уже ему не только лично встретиться с кем-либо, но и даже писать куда бы то ни было... Тут он что-то недоговаривает. Так вот, мне немножко известно, чему посвятил свою жизнь инженер Можайцев, и пройти мимо его предостережения, даже призыва - я не могу, не имею права, Иван Иванович.
Соколов читал письмо Можайцева, адресованное инженеру Ландышеву.
- Почему бы не послать для встречи с Можайцевым кого-нибудь из ваших помощников? - осторожно спросил он.
Лицо Ландышева побагровело.
- Я сам знаю, следует ли мне лететь самому или кого-то послать, произнес он дрожащим голосом. - Я тщательно продумал и твердо решил - ехать нужно мне, только мне!
Полковник Соколов смолчал, - вспышки гнева у Ландышева обычно быстро проходили. И действительно, после короткой паузы тот снова обратился к нему, и на этот раз с задушевной мягкостью:
- Дорогой Иван Иванович. Поймите, так нужно... Мне абсолютно необходимо повидать этого Вадима Можайцева! Есть личные мотивы, о которых я не могу говорить.
Полковник Соколов молча развел руками - при чем здесь, собственно, он. Но Ландышев тотчас разъяснил:
- Целесообразность поездки с деловой точки зрения ни у кого не вызовет сомнений, это я беру на себя.
Ах, вот оно что! Полковник усмехнулся: та самая ответственность, и действительно, огромная ответственность за жизнь и безопасность Ландышева во время этой поездки, которую, как он сам понимает, другие не захотят принять на себя, он предлагает Соколову взять на свои плечи добровольно. Психолог! Ставка на прямой, решительный, без уверток и колебаний характер старого чекиста.