– Не о том речь.
– Нет, скажи, ради чего?
– Зарабатываю деньги.
– Вот именно, деньги. И только. Никакие высшие идеи тебе не нужны.
– Послушай, не обо мне речь. А о вашем проекте и Гамаюнове. – Романа стала раздражать нынешняя манера разговора доброго доктора.
– Хорошо, поговорим о Гамаюнове. Ты не задумывался, почему такому человеку, как Иван Кириллович, у которого были весьма и весьма натянутые отношения с властями и которого чуть-чуть не посадили, просто потому, что не успели, – дали возможность в восемьдесят седьмом провернуть такой проект? Нет? Да потому, что к нему в качестве локомотива пристегнули господина Сазонова. Сазонов очень умело изображал перед западными наивными либералами потомка русских эмигрантов, а перед нами, наивными мальчиками и девочками, – человека перестройки. На самом деле он был человеком из верхнего эшелона той элиты и должен был обеспечить нужное развитие всего проекта. Ивану Кирилловичу надлежало создать Беловодье и отойти в сторону, уступив место нужным людям. Но сорвалось… Наивный Иван Кириллович наступил господам западникам на ногу и несильно ее отдавил. Господа с Запада озверели. Торговля бриллиантами сорвалась, все кончилось бойней. Иван Кириллович создал то, что создал. И мы получили именно то, что должны получить.
– Но все же Иван Кириллович создал Беловодье, – напомнил Стен.
– Ты всегда был готов его оправдывать.
– Я просто помню то, что он сделал. И это не оправдание, а констатация факта. Твои рассуждения меня удивляют лишь в том плане, что от тебя такое услышать я не ожидал. Все остальное знакомо, набило оскомину. В падении Российской империи тоже обвиняли интеллигентов. Они, видишь ли, рассуждали о Канте и Гегеле и замечали, что чиновники воруют, а генералы бездарны. И пока интеллигенты преподавали в университетах и лечили больных, а их сыновья воевали и погибали на фронтах Первой мировой, обиженные жизнью недоучки сбились в банду и захватили власть в стране. Эти не стали рассуждать, а принялись расстреливать. А потом пересажали в лагеря преподавателей, врачей, офицеров и священников. Убить-то они их убили, но свою ненависть этим не убавили, но лишь распалили. Навесили кличку “тухлый интеллигент” уже не на тех, кто был действительно интеллигентом – таких оставалось слишком мало, а на тех, кто хоть отдаленно, хоть чуть-чуть походил на ненавистное племя. И так – все семьдесят лет. Уже и режим рухнул, а ненависть тот режим пережила. Теперь нынешняя братва исходит ненавистью к тухлому интеллигенту, свалив на него ответственность за все беды. Недаром Цезарь заявлял, что он хорошо знает, как удобно перекладывать вину на умерших. И потому задним числом интеллигентов приравняли к революционерам и повесили на убитых все преступления большевиков. Тухлые интеллигенты не говорили: “Ты не прав”, но лишь: “Я с вами не согласен”. Представляешь, каково услышать такое? Кто-то – и не согласен? Баз криво усмехнулся: