– Я тоже знаю историю, Стен. И отвечу тебе цитатой из той же восьмой книги “Галльской войны”: “Никто не имеет такого влияния, чтобы против воли князей при противодействии сената и сопротивлении всех порядочных граждан, опираясь только на надежную толпу черни, быть в состоянии вызвать войну и вести ее”. Так вот, большевики как раз и сумели. Всю страну обули. Каково?!
Стен покачал головой и рассмеялся.
– Смеешься? – удивился Баз.
– Конечно. Ведь у ненавидимых интеллигентов украли их нелепый вопрос: “Кто виноват?”. Если подумать – вопрос дурацкий. И предполагает дурацкий ответ. Зачем искать виноватых? Вопрос-то ведь на самом деле другой: почему так получилось и что сделать, чтобы во второй раз не наступить на грабли. В этом случае ответы: “Не изучать Гегеля и Канта” или “Не воспарять душой, когда вокруг идет большой грабеж” покажутся по крайней мере смешными.
Наконец свернули на узкую, похожую скорее на тропинку дорогу. Деревья по сторонам стояли вековые. Дорога была не прорублена, а прочерчена водой – так, как чертил Роман ограду вокруг мнимого Беловодья. И мосток через речку тоже был волшебный, ненастоящий. Стеклянная дорога в дремучем лесу.
Выходило, что город мечты близко. Город счастья, где возможно все… А что, если они персекут ограду Беловодья и Надя очнется? Сердце колдуна заколотилось как сумасшедшее. Он уже верил в подобное чудо… Всеми силами колдовской своей души верил.
Границу Беловодья они почувствовали метров за триста, Стен тут же сбавил скорость.
– Скоро первая ограда, – предупредил он. – Тебе, как я понимаю, Роман, ожерелье не Гамаюнов сделал. У Юла – тобой даровано. Вам надо настроить ожерелья на границу, иначе не пройти. Особенно второй круг.
– Но вы через мои ограды шагали беспрепятственно, – напомнил господин Вернон.
– Там другое.
Когда они подъехали метров на пятьдесят, ожерелье на шее у водного колдуна дернулось, будто живое, и начало вибрировать. Роман попытался успокоить водную нить, мысленно погладил ее, как ребенка гладят по голове. Ожерелье утихло, нить перестала дрожать. Первую стену миновали почти незаметно, лишь на миг у колдуна возникла боль в горле, но тут же прошла. Роман глянул на Юла. Тот, казалось, ничего не почувствовал. Почему, господин Вернон не понял.
За первой оградой шла все та же белая дорога. Только здесь она казалась залитой водой и блестела. А вокруг стоял еловый бор, на мохнатых ветвях клочьями висел туман. Теперь джип катился медленно. Роман ощущал слабое сопротивление, как если бы невидимый противник уперся ему рукой в грудь и давил, но несильно. А навстречу им уже придвигалась вторая стена – она блестела, будто мокрое от дождя стекло, и за этим стеклом проглядывало нечто, едва различимое, – блеск золотого, синего, оранжевого и яркая, слишком яркая для осеннего времени зелень.