Как-то Николай смастерил Мыколке самолетик. Три дня тот не выпускал из рук игрушку. Бегал с нею по полю, самозабвенно жужжал, изображая полет истребителя. Ночью он прятал самолетик под подушку.
Вечером, когда мы обычно возвращались с аэродрома в деревню, навстречу нам выбегал Мыколка. Он направлялся к Агафонову, брал его планшет и гордо шагал впереди. А как только они заходили в хату, забирался к Николаю на колени. Сколько было в такие минуты веселья и смеха!
Они и спали-то вместе. Перед сном мальчик долго играл с Агафоновым, гарцевал у него на животе и, сморенный наконец усталостью, засыпал, прижавшись к плечу летчика, крепко обхватив его за шею ручонками. Малыш еще крепко спал, когда мы на рассвете садились в свои машины.
В тот день мы получили задание прикрыть группу СБ[1], летевшую на бомбежку вражеских позиций в район Краматорска.
Видимость была отличной, как говорили летчики, «миллион на миллион». Внизу простирались засыпанные снегом села, леса, дороги… Над линией фронта мы заметили самолеты. Они шли навстречу на одной с нами высоте. Подойдя ближе, мы узнали немецкие бомбардировщики, «юнкерсы». Они, коптя чистое небо моторами, шли бомбить наши войска. Сверху над ними ходила пара тощих, похожих на кладбищенские кресты «мессершмиттов».
Я предупредил своих летчиков по радио:
– Внимание, группа! Впереди – «юнкерсы»! – И, решив разогнать их, помешать прицельно сбросить бомбы на нашу пехоту, тут же передал моему заместителю: – Поваров, пройди своей четверкой с СБ, а мы с Агафоновым атакуем. Потом вас догоним!
И мы пошли в атаку. «Юнкерсы», увидев нас, уклонились от боя и, беспорядочно побросав бомбы, стали уходить на запад. Я быстро догнал левого ведущего и дал по нему очередь из пушки и пулеметов. Самолет задымил. В шлемофоне раздался умоляющий голос Агафонова:
– Командир! Разреши одного, а?
– Выходи вперед, прикрою!
Николай сразу пристроился к одному из «мессершмиттов». Фашист, видимо, заметил, что его атакуют сверху, и круто пошел вниз. Агафонов тоже увеличил угол. Вижу – догоняет! Немец сделал угол еще круче и несся теперь почти вертикально. Агафонов за ним! Вот он совсем рядом с «мессером», но пулемет Николая молчит.
«Почему же не стреляет? Неужели отказало оружие? – Меня прошиб холодный пот. – Уйдет ведь фашист!»
А высота – предельная. Самолет весит три тонны, при выводе из пике дает большую просадку.
– Агафонов, выводи! В землю вмажешь!
Ответа не последовало. Фашист стал выводить свою машину первым, но было уже поздно. Ему не хватило высоты, и на огромной скорости он плашмя ударился о землю.